Но Лёнька, развалившись на деревянном полке сауны, что-то рассуждал про работу. И Данил ему что-то впопад и не совсем отвечал. А сам вспоминал их разговор – в тот день, когда они праздновали день рождения Леонида. И потом еще один, через неделю.

Знаешь, Лёнь, я тоже на самом деле рад, что все… так... и вышло

А глаза тоскливые такие… даже не знаю, как сказать. В ней как будто огонек погас.

Неужели это из-за него? Из-за того, что сделал с Лилей Данил в Карелии?! Да что он такого сделал, в конце концов?!

Всего лишь растоптал чувства и вытер ноги о девушку, которая его любит. Которая ради этой любви избавила его от брака с Лерой. Той самой Лерой, которая… да много что которая.

А Данил эту девушку в грязь, в унижение – цинично и с удовольствием втоптал. И что теперь ему со всем этим делать?!

- Я пойду еще поплаваю.

- Ты киборг, Доценко, - зевнул Лёнька. – Я пас.

Ничего он в итоге не придумал. Ни на что не смог решиться. И решил ничего пока не делать. И какое-то время просто выждать. Потому что все равно, что делать – Данил не представлял.

* * *

Данил прекрасно представлял, что такое – с головой уйти в работу. Это был его любимый способ времяпрепровождения. Но вот чтобы в мысли о собственных переживаниях ухнуть – это был новый опыт. У него и переживаний-то никаких не было – так теперь Данилу казалось. А сейчас он даже на работе то и дело возвращался мыслями к Лиле.

Несколько вещей он осознал точно и принял как факты.

Лиля избавила его от брака с Лерой. Брака, который стал бы огромной ошибкой – чем дольше проходило времени, тем яснее Данил это осознавал. И неважно, какими мотивами Лиля руководствовалась, и какими методами этого добилась.

Хотя, нет. Это как раз важно. Что с тобой такого страшного и ужасного сделали, Данил Олегович? Минет тебе пьяному сделали. И потом показали это видео невесте. Не обнародовали, заметь, на весь белый свет, а показали невесте. Тем самым сделав попытку избавить тебя от брака, который не сулил тебе ничего хорошего. Выглядит это в таком раскладе так, будто Лиля это уже тогда знала и чуть ли не спасала его. Но это невозможно. Просто совпадение.

Слишком много совпадений.

Вернемся к тому, что же тебе ужасного сделала Лиля. Самое ужасное, от чего до сих пор все еще саднит, - это ложь. Лицемерие. Вранье. Обман. Знала, что сама причина его несчастий – и утешала его.

Впервые Данил подумал о том, что в этот момент чувствовала сама Лиля. Было ли ей легко? Или так же тошно, как ему потом? И что она вообще могла сделать? Что вообще делают люди, когда понимают, что любят?

На этой мысли Данил окончательно выпал из рабочего процесса и уставился в окно, на ранний, но уже иссиня-черный питерский вечер. Он не знал, что люди чувствуют в таких ситуациях. В таких… хм… ситуациях Данил попросту не был. Что можно сделать, если ты влюбился? А объект твоей любви собирается вступить в брак с другим? Задачка оказалась из тех, к которой даже не знаешь, с какого боку подступиться. Теоретически… Ну чисто теоретически…. Любишь – скажи. Данил закашлялся, привычным жестом сжал пальцами переносицу. Ну так Лиля и сказала. Правда, перед этим успев наворотить много чего.

Почему не сказала раньше? Почему сказала тогда? Неужели думала, что момент тогда был подходящий? Да он был самый что ни на есть неподходящий, Лиля - девушка умная, она не могла не видеть, в каком тогда Данил был состоянии. Тогда почему все-таки сказала?! Почему?!

Вот вообще ни хрена не понятно!

- О чем думаешь, друг мой Данечка?

Данил вздрогнул и обернулся от окна. Он и не слышал, как к ним зашел Платоша.

- О любви, - вдруг неожиданно и честно ответил Данил.

- Это п*здец, товарищи! – Платон, прижав лапки к груди, плюхнулся на свободный стул. А потом вперил укоризненный взгляд в Леонида. – Я понимаю, что вы на меня еще дуетесь – раз посадили где-то в жопе мира, а не с собой…

- Мы тебя посадили с твоими тестировщиками, чтобы ты лучше познакомился с командой!

- Но, Лёнечка, - Платоша не обратил внимания на слова Данила, - я думал, ты хорошо присматриваешь за нашим тимлидом. А он… вон чего… про любовь думает! – Лёня лишь хмыкнул, а Платон продолжил, заложив ногу за ногу. – Ну что же. Поговорим о странностях любви. Иного я не смыслю разговора. Ты все по Лерочке сохнешь?

Данил фыркнул и, встав, потянулся. И пошел к кофемашине.

- Забыл прекрасную Валерию? – не сдавался Платон.

- Да при чем тут она? Где она – и где любовь? - поморщился Данил.

- Да ладно?! – Платон распахнул свои немаленькие глаза и даже руки в жесте демонстративного изумления развел. – Ты сам до этой мысли дошел или подсказал кто?

Данил взял чашку и сел на свое место.

- От вас дождешься, как же, - буркнул он мрачно. – Чтобы подсказали.

- Друг мой Данечка, - наизадушевнейшим тоном кота ученого, который ходит исключительно налево, завел песнь Платоша. – Я тебя с горшка знаю. И голову твою дюже светлую и феноменально упрямую - тоже уже хорошо изучил. Ты же не переубеждаемый.

- Неправда!

- Что и требовалось доказать, - расхохотался Платоша. – Ты пока сам шишки не набьёшь на своей упрямой башке – никому ни в жисть не поверишь. Ну ничего. Главное, не женился.

- А ты, значит, с самого начала знал, что это было не… не… - Данил не смог подобрать слов. И уткнулся носом в кружку. Странный это разговор. Да еще и в Лёнином присутствии – он ко всему этому имеет самое непосредственное отношение, как ни крути!

- Мальчик мой, - с покровительственным видом Платоша похлопал Данила по плечу. – Ты забываешь, что я – бог багов. Я же сразу вижу, где и что не так. У вас не так было все.

Повисла тишина. Нарушил ее неожиданно Леонид.

- А у нас?

- И у вас. Я не знаю, может, это вообще заразное… передается половым… не бей меня, ладно-ладно, пусть будет воздушно-капельным путем! Не супь на меня бровь, Даня, не действует, - Платошу ничего не могло сбить с его настроя. Поняв, что никто ему кофе предлагать не собирается, он сам пошел проторенной тропой к кофемашине спасать свой жаждущий кофеина организм. – Ну так что ты там про любовь надумал, Данечка? Есть ли жизнь на Марсе? И кто является объектом твоих воздыханий нынче?

Добыв себе кофе, Платоша снова уселся на стул и уставился на Данила круглыми любопытными глазами.

- Никто, - как мог спокойно ответил Данил. – Я рассуждал в общем и теоретически.

- Теоретически? – хмыкнул Платоша. – Если мужчина рассуждает про любовь те-о-ре-ти-чес-ки – это уже совсем труба, товарищи. Ладно. Оставим тимлмида с его думами. Лёнь, как у твоей сестры дела?

За этот вопрос Данил был простить Платоше все. Он никак не мог решиться, а Платоша, бог багов, спросил!