4

Летом, в конце июня семьсот семнадцатого года, после вечерней зори вахтенный матрос вызвал Федора к капитану. В каюте Гослера за столом, на котором лежала раскатанная карта, сидели двое — сам капитан и лейтенант Мартын Янсен. Говорили по-голландски.

— Поедешь с господином Янсеном. — Гослер знал, что Соймонов хорошо владеет голландским языком, и потому не стал переходить на ту ломаную тарабарщину, которую считал своею русской речью. — Возьмите сорок гренадеров и на двух ботах высадитесь на Готланде. Произведете обсервацию берегов и удобных гаваней для большого десанта. После обсервации составишь сказку. Отбери охотников, чтобы дознали под рукой про шведский гарнизон на острову. Людей на свой бот отбери разведчивых лазутчиков, кого знаешь из русских. В команде господина лейтенанта пойдут иноземцы...

В полночь два наполненных людьми бота отвалили от бортов «Ингерманланда» и направились к темному берегу. Для Федора это была первая почти самостоятельная боевая операция с подначальным отрядом бывалых людей. Он волновался...

Но все прошло хорошо, и несколько дней спустя русские войска благополучно высадились на ровное известковое плато, покрытое обширным еловым лесом. Десант сошел с лодок как раз в тех пунктах, которые указала разведка.

Были и еще рейды, было крейсирование и каперские плавания — настоящая морская военная служба, которая по душе каждому истинному зейману. Век бы плавал, как вдруг...

Сколько в его жизни будет таких «вдруг»? О событиях, кои вырвали нашего героя из начавшейся на Балтике службы, мы узнаем из собственного сочинения Федора Ивановича, которое он написал, находясь уже на покое: «Сокращенное описание о приращениях всероссийской империи по разным достопамятным случаям, а паче в царствование государя императора Петра Великаго и како в нынешнее цветущее и во всем свете славное состояние приведено. О тех единых случаях, которыя пред протчими за важнейшия почитаются наподобие екстракта, выписано и сочинено...» Не будем упрекать автора за длинноты, время было неспешным. И говорили люди, и писали весьма обстоятельно...

«В самом начале 719‑го году, получено было от лейтенанта Урусова известие, что при осмотре устья реки Аму-Дарьи сходственно явилось по объявлении лейтенанта Кожина, и для того намерение и оставлено было. Но понеже его величество за нужное почитать изволил то, чтоб обстоятельно знать состояние моря Каспийскаго, во-первых как для тогдашнего купечества с Персиею российских подданных, так и для будущаго купечества и протчаго с Персиею предусмотрений. И для тово по именному указу отправлены были с его величества корабля «Ингерманланд» капитан фон Верден да лейтенант Соймонов з двумя ундер-лейтенантами и некоторым числом ундер-офицеров и редовых в Астрахань для осмотру и описи западнаго берега Моря Каспийскаго...»

Обратите внимание — помощник фон Вердена, Федор Соймонов — уже лейтенант! Несмотря на прижимистость в деле награждения чинами, царь не забывал рачительных птенцов своих. И потому, отправляя Соймонова на службу в дальние края, велел произвести его, минуя унтер-лейтенантский чин, прямо в лейтенанты.

Думаю, не будет большой ошибкой предположить, что Федор Соймонов с охотой принял новое назначение. Во-первых, — ему еще только двадцать семь лет. Во-вторых, — личное поручение императора! И наконец, — внеочередное повышение через чин и первый корабль под собственную команду. Чего большего желать?.. Конечно, покидать Балтику было немного жаль, но служба есть служба. Тем более что служба предстояла «по ученой части». Историограф Г.‑Ф. Миллер, который был хорошо знаком с Федором Ивановичем во второй половине жизни нашего героя, рассказывая об этой каспийской Экспедиции, пишет: «Им (участникам) было известно о положении Каспийскаго моря, то состояло отчасти в Олеариевой карте и описании онаго моря, а отчасти в сочиненной лейтенантом Кожиным карте о восточном береге онаго. Но не можно им было ни на какую из сих карт надеяться, а особливо на последнюю, потому что Кожин по большей части наведывался сухим путем, ехавши по берегам на верблюдах...»

Так это было или нет — трудно сказать. Советский географ академик Л. С. Берг считает, что Миллер пристрастен и в России были к тому времени и другие карты Каспия. Характерными в этом отношении являются слова самого Соймонова, который писал, что к началу плавания «мы о положении Каспийскаго моря никакого известия не имели, кроме восточнаго берега, описаннаго лейтенантом Кожиным, о котором мы, о справедливости того сумнительны были, ведав, что он на верблюдах ехав, море описать осмелился; а к тому ж того берега нам и описывать не велено...»

5

Кто же такой был фон Верден, капитан-поручик (или капитан-лейтенант, что одинаково), коему поручено было возглавить работы по картографическим съемкам Каспийского моря?

Согласно Общему морскому списку, изданному полутора столетиями позже, в 1885 году, Карл Петрович ван Верден (писали также фан Верден, сам же он подписывался Carl von Werden) был по рождению своему голландцем и в начале Северной войны служил штурманом в неприятельском шведском флоте. Однако, взятый еще в 1703 году в плен, своею охотою перешел в русскую службу. По запискам современников, слыл знающим и опытным морским офицером с твердым характером. Ведом он был и государю. Достаточно сказать, что при обсуждении претендентов на должность командира Камчатской экспедиции его кандидатура рассматривалась наравне с именем Витуса Беринга.

Получив от Сената инструкцию, предписывающую ему ехать немедленно с набранною командой в Астрахань, фон Верден вызвал офицеров. То были: флота лейтенанты Соймонов и князь Василий Урусов да два унтер-лейтенанта — Григорий Золотарев и Петр Дорошенко. Позже к ним присоединился еще посланный из Петербурга капитан Ян Рентель. Он много лет прослужил на Каспии и хорошо знал те места. Рентель оказался офицером знающим, но с характером. И с капитаном-поручиком фон Верденом, назначенным командиром отряда, не поладил с самого начала.

До Астрахани наряженная команда добиралась обычным путем, выехав из Москвы в феврале на санях. И лишь в мае, разместив наличный состав на новопостроенном большом морском боте и трех лодках («тялках»), отряд фон Вердена отправился из Казани в Астрахань.

Что представляла собою Астрахань той поры? Чтобы получить верное представление, давайте обратимся к книге Ивана Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», составленной этим выдающимся русским географом, чиновником высокого ранга, или, как он сам пишет: «Собрана в Высоком Сенате. Совершена 1727 февраля ... дня». На месте числа в рукописи стоит пропуск. Итак:

«Город столичной Астрахань, каменных два города з башнями, третей земляной вал, стоит на берегу реки