Это насосы, которыми Запад качает себе ресурсы. Собственниками большинства мировых месторождений давно уже не являются страны, на территории которых эти ископаемые находятся. А если не являются собственниками, надо ли объяснять, кому достаётся вся прибыль? Будь их воля, они бы и нам такой вариант экономики навязали, а вот не могут. И всё потому, что боятся. Пока мы сильны, мы можем защитить своё имущество от посягательства и даже имеем шанс от их пирога кусок себе оттяпать. Станем слабыми – никто нам ничего не даст. Наоборот. Они уже сейчас и на наш пирог зарятся. Не ровен час, отберут. Поэтому и идёт сейчас вся эта гнилая трескотня о новом мы́шлении, о доверии, о разрядке напряжённости и прочем. Их цель – голову нам заморочить, ослабить, развалить, тепленькими взять и лапы свои загребущие в наши карманы по локоть запустить!

– Да на кой чёрт мы им нужны?! У них своего добра навалом! Они нам просто не доверяют, боятся нашей агрессивности и непредсказуемости. Они спокойно хотят жить. Им надоел сумасшедший монстр, ощетинившийся ракетами. Когда мы перестанем им угрожать, когда на деле докажем миролюбие, они тоже начнут разоружаться. Что они, дураки – такие расходы нести? Они только из-за страха перед нами в эту гонку вооружения ввязались. Мы разоружимся, перестанем им угрожать, освободившиеся деньги пустим в экономику, вольёмся в мировой рынок и заживём нормально! А американцы нам помогут, они вон даже сейчас гуманитарку нам пароходами присылают, заботятся. Хватит делать из них врагов. Они обычные нормальные люди! И нам только добра желают!

Взгляд, которым штурман наградил говорившего, был красноречивее любых слов. За долю секунды в нем нашли отражение все промелькнувшие в мозгу мысли. Первой, насколько я сумел разглядеть, была мысль энергичная и решительная:

– Дебил или провокатор? Может, сразу зарядить промеж глаз?

Последней – отрывочная и безотрадная:

– А нужно ли этим баранам что-то доказывать… метать бисер… Может быть, просто напиться?

Всю эту палитру чувств удалось разглядеть только мне.

Оппонент же Борисыча, помощник командира «Оби», плотный, цветущий капле́й, румяный, как наливное яблоко, тем временем что-то старательно высчитывал на своих часах с калькулятором, которыми, кстати сказать, очень гордился и при любом удобном случае старался выставить напоказ. Потыкав спичкой по клавишам на запястье, он торжественно возвестил:

– Я вот тут подсчитал: чтобы простому японцу купить нормальную машину, ему достаточно всего год поработать, а мне, например – пять лет надо копить на паршивый «Москвич». На видик он за неделю зарабатывает, а я – за год. Где справедливость? Я тоже так хочу. Чем мы хуже? И зачем тут искать какие-то оправдания. Политику припрягать. Всё и так ясно. Мы две недели как из Эмиратов – вот где коммунизм настоящий построен! Без наших жертв и лозунгов! Правильно Горбачёв делает, что к Западу лицом разворачивается. Пусть будет социализм с человеческим лицом. Будем с ними дружить, и у нас всё будет, как у них.

– Не будет! И того, что сейчас имеем, на хрен лишимся, поймите вы наконец! Вам всем тут – машины, видики и прочие шмотки глаза застят, но не только этим живёт человек! Объективно надо на вещи смотреть. Вы спросили бы у того же японца: сколько он в месяц за квартиру платит, сколько она стоит, если её, скажем, купить (бесплатно, как у нас, там жильё не дают!), сколько стоит обучение детей в школе и в институте, сколько бабушке на лечение идёт, сколько дедушке, сколько похоронить в конце концов, какой у него отпуск, какие налоги? Каков это в итоге процент от зарплаты? Да у него после всех этих вычетов даже с той достаточно большой (по нашим меркам) зарплаты ничего и не остаётся! У нас же эти расходы до того мизерные, что их в семейном бюджете никто и не учитывает. И Эмираты в пример мне приводить не надо. У них нефти – палку в песок воткни – фонтан бьёт. Запасы в пять раз больше наших при населении в сто раз меньшем. А ещё лет тридцать назад там лишь нищие бедуины по пескам шарились и друг друга грабили.

– Максим Борисыч, а почему вы всё сводите только к экономике? – вмешалась в разговор одна из девушек, не самая красивая, но поэтому, видно, самая умная. Она сидела за столом напротив Борисыча и весь вечер не отрывала от него влюблённых глаз. Верочке нравились умные мужчины, но штурман нравился и другим девушкам, поэтому, чтобы обратить на себя внимание, она решила блеснуть умом:

– Да! – воскликнула Верочка решительно. И тщательно подбирая умные слова, затараторила: – Почему вы всё сводите только к тому, что мы Западу интересны лишь экономически – обобрать нас, обмануть и больше ничего? А наша культура, искусство, наука? Мы семьдесят лет были отгорожены железным занавесом и сейчас вливаемся в мировое сообщество. Начинается процесс культурного обмена и взаимного обогащения. Да они только одному этому рады! Они же нам сами готовы помогать. Гуманитарную помощь отправляют целыми пароходами! Сами, получается, такие расходы несут! А вы говорите, что им от нас чего-то надо…

Борисыч обернулся и посмотрел на Верочку с нескрываемым интересом. Такой спич был более уместен где-нибудь на высокой трибуне, но не в пьяной компании от молоденькой девушки. Тем не менее все находящиеся за столом закивали и одобряюще загалдели.

– Ну вот, опять туда же! О гуманитарке заговорили… Да как вы не понимаете, что гуманитарная помощь – это первый шаг к колонизации! – не унимался Борисыч. – У них это всё давно уже отработано: завезти дармового товара, отучить людей работать, развалить их собственное производство, а потом зайти на рынок и стать монополистами! И продавать всё втридорога. Да и культура наша им не нужна, у них своя есть – массовая. Они её всему миру уже навязали и нам навязывают, и вполне успешно…

Компания к этому моменту достигла уже того градуса, когда начинают говорить все одновременно, плохо друг друга слышат, когда без разницы, о чём говорить, когда важен сам процесс. Замечание Борисыча поэтому осталось без внимания. Из общего гула выпадали восторженные возгласы:

– Блок японской жвачки – полтора доллара, у нас – пятьдесят рублей!

– Двухкассетник классный – за сотню взял! Блок кассет – по два! У нас одна двадцать пять рублей стоит! Двухкассетник – меньше пятисот и не подходи!

– А я это колечко с брюликом за сто двадцать купила! У нас