Шрифт:
Закладка:
Ее телефон все так же был отключен, и я уже, бля, немного даже растерялся, что делать. Ни одну бабу не караулил возле подъезда, но все бывает впервые. Обычно мои первые разы приятны. Но торчать на лютом холоде на улице - к ним не относилось.
Я сидел то в тачке, то вылазил на улицу, чтобы покурить и вычислить куда у Яны выходило окно. Вычислил. Но света там не было.
Выходит, дома ее тоже не было и на звонки мои она не отвечала. Ваще улет. Проторчал под ее окнами несколько часов. Выкурил всю пачку, что валялась у меня в бардачке, даже сам того не поняв. Руки сами тянулись к очередной сигарете, и, чтобы унять желание от раздражения крушить все вокруг, я делал то, что не делал никогда: ждал бабу, дымил как паровоз и, мать ее, звонил своим друганам, чтобы те пробили о происходящем в универе поподробнее.
От отца одного из них, Тимы, чувачка, который постоянно хотел попасть в нашу тусовку, я узнал, что Яну все-таки уволили. И, при чем, уволили по статье. Но вот зато ее гандон Калаш сидел на своей жопе ровно и получил даже премию. Премию, Карл, за три дня января? Он че, бля, Родину за пол недели спас, что ему на премию расщедрились?!
Поблагодарив Пал Олегоча, который работал в университетской бухгалтерии и подтвердил сплетни реальными расчетными листами, я уселся на капот тачки и уже машинально полез в пустую пачку.
Эта лингвистическая мразь, по-ходу, мало снега сожрала пару дней назад… Его рожу нужно было разукрасить чуть поярче, но тогда я сдержался. Зря. Сейчас сидел и пытался успокоиться, чтобы не подправить его фэйс так, чтобы всю жизнь эти праздники вспоминались. Вот только мне нужно было увидеться с Янкой, а если я сейчас поехал бы искать этого додика, то вполне мог пропустить ее возвращения. А, учитывая на сколько она сегодня была разговорчивая, то еще далеко не факт, что она меня постила бы даже на порог.
Так что жертву нужно было поймать у входа в подъезд и собственноручно затолкать в ее хату.
Но Яна ни вечером, ни ночью домой не пришла.
Я, блять, места себе не находил, а она с подружками развлекалась оказывается. И то, я бы этого не выяснил, если бы не звонок Стасоника, который жаловался на то, что наши бабы (и по какой-то сраной причине мне понравилось, как прозвучали его слова) уходили в отрыв в каком-то гадюшном ночном клубе (а это мне пиздец как не понравилось).
Дружаня предлагал пойти тоже куда-то пойти и нажраться, но после сегодняшнего дня я о себе точно понял одно: если Авдеева пустить к людям, то люди лягут. А мне еще с “бабой своей” воспитательную беседу предстояло провести о ее поведении и возможно несколько раз ее наказать, чтобы от рук не отбивалась. Ну, моим любимым способом…
Приехал домой ближе к полуночи. По городу наматывал круги, пытаясь придумать, как лучше поступить. Предстоял еще один разговор с батей, уже более предметный, в результате которого мне нужно было выйти с малыми потерями.
В итоге, обдумав все варианты и подготовившись с теплой семейной болтовне, влив в себя пол бутылки вискаря, я набрал номер родителя.
- Ты, че, мать твою, совсем страх потерял звонить в такое время? - зло и сонно пробурчал батя.
- Моя мать рядом с тобой спит. Во всяком случае, должна, - отец поводов думать иначе не давал, потешая, на радость мамы, свой кризис среднего возраста банально - тачками, но не сучками.
- Ты, гаденыш, нарываешься звонишь. Два раза за день. Жопу сильно припекло? - по голосу слышал, как он стал чуточку бодрее и злораднее.
- Мне нет, - повисла пауза, отец не был готов к такому ответу, - но вот твоей любимой Каролиночке припекло.
Не знаю, чем, но эта дура покорила отца в самое старческое сердце. Авдеев старший, который еще минуту назад, доводил подчиненных до инфаркта рядом с ней блеял козликом, а мамочка умилялась так, словно ей подарили десять новых шуб. Вроде взрослые люди и мозги на месте, но по Каро тряслись как будто это она их единственная и долгожданно выстраданная кровиночка.
- Ее на экзамене вальнули и теперь сессию не закроют, - я нагло врал, детально продумав историю за этот вечер. Иначе батя бы палец о палец не ударил, а только позлорадствовал.
- Так реши это сам или даже на такое не способен? - отец не упустил возможность меня упустить.
- Деньги не проблема, если ты об этом. И бабло я отвалил, вот только замдекана вместо себя пригнал другую преподшу, деньги не вернул, при всех на экзамене унизил Каролину, а после стал вымогать еще больше денег.
- Так дай ему больше. Ты че, меня, гаденыш, из-за такой ерунды беспокоишь? - отец начал злиться.
- Так я бы дал, но, когда давал мы чуток повздорили, и я чуть задел его конечности, а теперь он своими сломанными клешнями ничего уже брать не может. Ни одной взятки. Зато грозится пойти к ректору, чтобы нас за всю эту батву отчислили. У него типо доказательства есть того, что мы взяточники и как я его избил. А он, мразь, весь такой белый и пуши…
- Имя? - коротко бросил отец.
- Михаил Калашников, - я не стал дальше расписывать сопли, даже для убедительности. Батя купился. Калашу пиздец.
Отец когда-то отгрохал спортзал для универа. Типо благотворительность, но по факту у них там с Еременко, нашим ректором бизнес какой-то, и это был чистый отмыв. Так я знал, что последний бате должен был как земля колхозу, поэтому и позвонил любимому предку даже ночью.
* * *
Оставшуюся часть ночи я допивал вискарь и сидел дома. Я. Ночью. У СЕБЯ дома. И один.
Нашел где-то на полке припрятанную пачку Мальборо и давился дымом дешевого отечественно табака. Да уж, у америкашек выходило их плодить получше.
Так и просидел, медленно превращаясь в половую тряпку из-за какой-то девчонки. Смотрел на телефон и каждый раз напрягался, когда приходило сообщение. Ну, бля, думал, может Яна в сети появилась, но нет… Появлялись все, кроме нее.
Я даже выяснил название клуба, где она со своей Мариной виляла жопами перед какими-то додиками. Даже пару раз подрывался туда поехать, после того как устало закрывал глаза, и представлял, как ее лапает какой-то имбецил. Вот только вовремя трезвел на какие-то мгновения и останавливал себя.
Это было бы слишком. Так я за ней бегать не буду. Думал, что не буду. Думал отвлечься пока ждал, хотел позвонить какой-нибудь Маше, Насте, Тане, Ане, но, когда разблокировал телефон и стал скользить взглядом по их сиськам на фоткам - у меня ничего не дрогнуло. Нигде. Ни в одной, блять, головке не прострелило симпатией.
Вот же стерва конченая. Нравилось меня злить? Доводить? Выбешивать? Знала, к чему это приводит и все равно продолжала меня провоцировать? Игнорировала? Сама нарывалась на последствия… это у нее игра такая со мной была? Очень веселая! Очень, сука, забавная игра… я, блять, так сейчас веселился, что разбил об стену бутылку с недопитым виски и несколько стаканов.
Легче не стало. И не станет. Пока до одной дуры не дойдет, что если что-то происходит, то она должна звонить мне. И теперь на всякие свои блядские дрыгалки она ходит со мной, или не ходит вообще. И, что ее мнение по этим вопросам меня как-то слабо волновало, особенно после того, как я влез во все это дерьмо с отцом только для того, чтобы мой самый любимый преподаватель осталась на своем рабочем месте. И я мог ее… видеть… везде.
