на Западе. Растущее число разрозненных общин скваттеров к северу от Огайо не только подрывало планы правительства по постепенному и регулируемому заселению Запада, но и разжигало войну с индейцами, в которую неизбежно должно было быть втянуто федеральное правительство. А всеобщая война с индейцами была бы и бесчеловечной, и дорогостоящей.

Еще в 1783 году Вашингтон отмечал, что "в войне с индейцами нельзя получить ничего, кроме земли, на которой они живут, а ее можно купить с меньшими затратами".64 Поскольку мир на Западе был необходим для того, чтобы новая нация встала на ноги, администрация Вашингтона стремилась вернуться к колониальной практике покупки земель индейцев вместо того, чтобы претендовать на них по праву завоевания. В то же время администрация стремилась спасти индейцев на Западе от такого вымирания, которое, похоже, произошло с большинством индейцев на Востоке.

Намерения администрации едва ли могли быть более просвещенными - по крайней мере, для просвещенного восемнадцатого века. "Индейцы, будучи прежними обитателями, обладают правом на землю", - заявил Нокс, который взял на себя ответственность за дела индейцев, поскольку государственный секретарь Джефферсон еще не прибыл из Парижа. "Она не может быть отнята у них иначе как с их свободного согласия или по праву завоевания в случае справедливой войны - лишение их собственности по любому другому принципу было бы грубым нарушением основных законов природы и той распределительной справедливости , которая является славой нации". Открытое принуждение и уничтожение туземцев путем войны, по словам Нокса, обошлось бы непомерно дорого, а "кровь и несправедливость", с которыми это связано, "запятнали бы характер нации". Таким образом, заключил он, "и политика, и справедливость объединяются" в том, чтобы диктовать Соединенным Штатам и индейцам переговоры, а не войну.65 К различным племенам следует относиться как к иностранным нациям, а не как к подданным какого-либо конкретного государства. Штаты, говорил Нокс, имеют права на землю в пределах своих существующих границ, но только федеральное правительство может приобретать земли западных территорий и вести переговоры о "договорах, от исполнения или нарушения которых зависит мир или война". С помощью таких договоров Соединенные Штаты могли как компенсировать индейцам уступленные ими земли, так и защищать их на тех землях, которые они все еще сохраняли.66

Но администрация стремилась сделать больше. Нокс предложил радикальную политику, которая, как он надеялся, предотвратит исчезновение западных индейцев. "Насколько иными были бы ощущения философского ума, если бы мы подумали, что вместо того, чтобы истребить часть человеческой расы нашими способами заселения, американские колонисты вели себя иначе". Если бы только мы, белые американцы, "передали аборигенам страны наши знания о земледелии и искусствах", то "будущая жизнь и счастье" индейцев могли бы быть "сохранены и продлены". Но в прошлом мы считали "неосуществимым цивилизовать индейцев Северной Америки", и это мнение, добавил Нокс, "вероятно, более удобно, чем справедливо". Однако теперь американцы живут в просвещенную эпоху, и "цивилизация индейцев", хотя и с трудом, но может быть достигнута. Отрицать такую возможность, говорил Нокс, значит полагать, что характер индейцев не способен к исправлению - "предположение, полностью опровергаемое прогрессом общества от варварских веков до его нынешней степени совершенства".67

Другими словами, индейцы могли спастись, отказавшись от своей культуры и став фермерами, как белые. Этого требовал ход истории, переход на более высокую ступень цивилизации. Вас могут научить, - сообщал Нокс индейцам, - возделывать землю и выращивать кукурузу, разводить волов, овец и других домашних животных, строить удобные дома и давать образование своим детям". Таким образом, "дикари" могли бы сразу перейти к третьей стадии социального развития. Если они не откажутся от охоты и собирательства и не станут цивилизованными, объяснял генерал Бенджамин Линкольн из Массачусетса, они "будут уменьшаться и плесневеть, по причинам, возможно, незаметным для нас, пока вся раса не вымрет". Американская цивилизация "по самой своей природе должна работать на уничтожение варварства. . . . Цивилизованные и нецивилизованные люди не могут жить на одной территории или даже в одном районе".68

Хотя по сегодняшним меркам это была порочная и этноцентричная политика, по самым либеральным стандартам XVIII века она была единственной реалистичной альтернативой прямому выселению или уничтожению индейцев. К лучшему или к худшему, но именно эта политика определяла лучшие и наиболее филантропические взгляды американцев на индейцев в течение жизни следующего поколения.

Первый договор с индейцами, ратифицированный Сенатом США, был заключен с вождем племени криков по имени Александр Макгилливрей, образованным "полукровкой", который был таким же житейским и хитрым, как и все на границе. Когда летом 1790 года Макгилливрэй и двадцать шесть вождей прибыли в Нью-Йорк, их встретила самая большая толпа со времен инаугурации президента. За неделями официальных обедов и церемоний, более пышных, чем все, что когда-либо получали европейские дипломаты, последовала тщательно продуманная церемония подписания. Согласно рассказу писательницы-феминистки Джудит Сарджент Мюррей, вожди племени криков, ворвавшиеся в Федерал-холл с "криками и воплями, ... горячо выражали свое удовлетворение" договором, хватая за локоть президента, который был одет "в богатое облачение из пурпурного атласа", и переплетая свои руки с его.

По договору крики уступали две трети земель, на которые претендовала Джорджия, но взамен получали федеральную гарантию суверенного контроля над остальной территорией. В секретных пунктах договора Макгилливрей получал торговую монополию и должность агента Соединенных Штатов в звании бригадного генерала армии США с ежегодным жалованьем в 1200 долларов. Вашингтон подкрепил договор прокламацией, запрещающей любые посягательства на территорию криков. Но коррумпированное законодательное собрание Джорджии отменило и прокламацию президента, и Нью-Йоркский договор. Уже в январе 1790 года, за полгода до подписания договора, оно объявило о продаже спекулянтам, называющим себя компаниями Язу, более пятнадцати миллионов акров земли, принадлежащей крикам. Прежде чем подкупленные законодатели Джорджии закончили раздачу еще многих миллионов акров, включавших большую часть современных Алабамы и Миссисипи, они устроили величайший скандал с недвижимостью в американской истории. Последствия этой возмутительной сделки с землей отразились на трех последующих президентских администрациях.69

Продажа земли в Язу была неприкрытым утверждением суверенитета штата, которое подрывало как договор с криками, так и претензии федерального правительства на единоличную власть над делами индейцев. Действительно, высокопарная политика администрации в отношении индейцев оказалась под угрозой срыва. Несмотря на то что эта политика имела то преимущество, что облегчала совесть тех, кто ее поддерживал, она совершенно не соответствовала реалиям западного фронтира. Белые поселенцы на Западе не собирались мириться с индейцами, и те продолжали десятками тысяч устремляться на запад. Поскольку вражда с коренными народами становилась все более ожесточенной, поселенцы обратились за защитой к федеральному правительству. Вашингтон понимал, что если правительство не вмешается военной силой, чтобы остановить беспорядочные набеги и