На припеве мой голос сорвался в хриплый крик. Агрессивный звук вылетал из моих связок, выплёскивая сильные эмоции. Перед глазами бушевало море из людей и их эмоций. В центре зала зажглись красные точки одноразовых запалов. Пот реками струился по моему лицу и телу, а душа ликовала. Как мало мне надо для счастья: сцену, инструменты и слушателей. Лиц своих товарищей я не видел, но знал: они думают также. А потом последовало неохотное пробуждение.

На аэродроме было бело и холодно. Очень холодно. Такое ощущение, что снова оказался на своей исторической родине. Великой и необъятной. По крайней мере если бы рядом была бутылка водки и танцевал медведь, я бы не удивился.

Картину портила делегация японцев, что ожидала нас чуть поодаль. Шишки и наше начальство полагаю. Все они одеты были по погоде, при этом официально. Один я как чёрный детородный орган в чистом поле. Именно такого цвета была стандартная раскраска моего костюма. На самом деле мне не было холодно. Я лишь поежился, увидев температуру за бортом. Или за броней? Думаю, второй вариант более уместен. Так вот, после теплых субтропиков тут было, мягко говоря, прохладно. Не мне, русскому, жаловаться, но, по правде говоря, мы и сами не любим холод. Просто у нас выбора то особо и нет, вот и все.

Зевнув, я проводил взглядом процессию, что вытащила из чрева машины и потащила куда-то капсулу с запертым в ней Хироши. Рядом со мной появился Казуки, уже успевший накинуть на себя теплую армейскую шинель. Как я понял по отрывкам приказов, когда проснулся, он уже успел передать короткий доклад, используя мощную авиационную рацию в качестве ретранслятора.

— Ну пошли? Негоже нам заставлять начальство нас ждать. — Произнес японец, и его лицо стало серьезным. Не дожидаясь моего ответа, он зашагал к ним. Я пошел следом. Под ногами хрустел свежевыпавший снежок, что еще не успели убрать. В воздухе витали редкие снежинки — остатки недавнего снегопада. Надо бы посмотреть прогноз погоды. Чуть поодаль виднелись очередные горы. Видимо в ближайшее время я еще успею вдоволь налюбоваться ими.

Впрочем, встреча для меня прошла скучно. Для этих важных персон я был некой неодушевленной обезьянкой. Разве что прыгать за бананами не заставили. Я хоть и негодовал, но молчал и безропотно выполнял их приказы. Они были из серии: пробегись, соверши подкат иль быстро выхвати винтовку и нацелься в указанное место. В общем скукотища. Вскоре Казуки сумел под предлогом срочной проверки состояния костюмов увести нас от этих «церберов в костюмах» на базу.

Лицо я им естественно не показывал, как и старался меньше говорить, дабы они не заметили мой акцент. Хоть он был и не такой явный, но все же. Хотя думаю, что скорее всего они и так в курсе того, кто я. Данные как-никак были слиты во внешний мир. Не говоря уже о внутренней сети компании. Да тем более даже если бы они попросили меня снять шлем и показать им свое лицо, я бы все равно не смог. Шлем — неотъемлемая часть костюма и для этого мне бы пришлось раскрывать его и выходить на столь неуютный и продуваемый простор небольшого аэродрома, на котором мы и приземлились. Ну или отстреливать шлем, что тоже мне очень не хотелось.

Кстати, мы находились где-то на самом севере острова Хоккайдо. Короче в самой удаленной части страны от столицы. Эх жизнь моя жестянка, что ты готовишь мне вновь? Надеюсь, что-нибудь хорошее. А то никакого разнообразия. Я так скоро стану адреналиновым наркоманом от постоянных передряг и происшествий. А такие люди долго не живут. Это грустненько и совершенно меня не устраивает. Я вот хочу островок в карибском море, большую виллу, парочку большегрудых спутниц. Ну и приличное финансовое состояние. Мелочи жизни кажем так.

Когда я вылез из капсулы и принялся за отчет осмотра своей умной брони то обнаружил что несмотря на все передряги, особых повреждений нет. Счастье то какое! Мне не придется пыхтеть и без сна корпеть, пытаясь залатать все дыры в маленький срок. Так, пара царапин и вмятина. Это даже сейчас менять не требуется. Косметический ремонт будет перед выставкой, которая все ближе и ближе к моей чувствительной заднице. С одной стороны я рад этому: все это закончится, но с другой… Вдруг я стану больше не нужным? Тогда мне белый и пушистый полярный зверёк — писец. Надо будет поразмыслить на досуге о своем будущем. Будущее в виде шести футах под землей меня совершенно не устраивает.

Убедившись, что с костюмом все в порядке я подошел к ожидающему меня Казуки.

— А что со вторым костюмом и пилотом будем делать? Ведь мы планировали показательный спарринг — Спросил я его после того, как отчитался о состоянии своего образца.

— Забудь про него. У руководства на них другие планы. — Не многословно ответил он мне. Видимо весело пленнику точно не будет. — А по поводу спарринга тебя просто выпустят против группы опытных ветеранов. Таким образом мы подчеркнем превосходство модели над традиционными методами ведения боя. И это — Он указал на чернеющую за моей спиной капсулу — Полностью изменит картину современной локальной войны.

— Понял. Как будто я и сам этого не понимаю — С широкой ухмылкой ответил ему. — Я завтра покажу им Кузькину мать!

— Покажешь чего? — Удивленно переспросил меня мой начальник.

— Покажу им, где раки зимуют! — Не задумываясь сказал ему я, но сразу опомнившись поправился — Покажу им всю свою решимость и желание идти до конца. Победа будет за мной! — Нужно больше пафоса богу пафоса. Японцы такое любят.