Шрифт:
Закладка:
Достала диктофон. Уселась в кресло. Разбирать вещи не хочется. В душ позже сходит. Наверное пора подумать. О чем? Просто подумать. Немного открыть заслонку, и выпустить боль. Кира чувствует, еще немного и она умрет окончательно. Включила. Голос Глеба успокаивал немного. Она хотела еще раз послушать, проанализировать как Рост учил. Все же вина внутри скребется. Она не должна была к Росту в постель прыгать.
“Привет мелкая, высадил тебя пять минут назад и уже скучаю.”
Нажала стоп. Прикрыла глаза, вспоминая их последние минуты совместного нахождения. Кто бы только знал, как она скучает. До истерики, до ломки, до потери сознания. Она тогда и подумать не могла, что видит его в последний раз. Напугана была. А он взволнован, но улыбался ей. Строгий, в голубых глазах любовь и обожание. Еще сожаление, что не удалось побыть вместе немного дольше. Приложила диктофон к уху, и снова нажала воспроизвести.
“Знаешь о чем жалею? Не успел поцеловать на прощание.”
Кира поцеловала сама. Его холодные губы запомнятся на всю жизнь. Но она должна была. Он не успел. Как она могла оставить его без прощального поцелуя? Ей было страшно. Это первые трупы в ее жизни. Ни отца, ни матери она не видела. Возможно поэтому пережила их потерю, менее болезненно чем переживает его смерть.
“Ты меня прости идиота. Раз слушаешь запись, то все пошло не по плану. Скорее всего, нас нет в живых. Конечно я еще надеюсь, что уничтожу эту запись и смогу увидеть свою любимую девочку. Впервые в жизни, все идет не по плану. Впервые, когда так хочется жить, все идет по неровной дороге. “
Ему хотелось жить. Он не хотел умирать. Он строил планы. Он обещал жениться. Он обещал, что никогда не бросит. Как же это больно. Снова воспроизведение записи. Слез нет. Она обещала себе и Глебу, что будет сильной. Он просил. Она постарается выполнить его просьбу.
“Я эгоист. Втянул тебя, а сам кажется не в состоянии выбраться. А как умирать, не зная как это, любить тебя? Я узнал. Теперь одновременно счастлив, и одновременно ненавижу себя за слабость. Я должен был исчезнуть ничего не обещая. Не смог. Не плачь мелкая. Я всегда в твоем сердце и очень сильно тебя люблю. Ты лучшее, что было в моей жизни.”
Она не жалела. Кира всегда помнила каждую их встречу, каждый разговор. Анализировала его каждое действие. Фантазировала, делала выводы из его скрытных действий, теплых и казалось дружеских объятий. Она чувствовала, что нужна ему. Все оказалось таким, каким и предполагала. Он любил ее, так же как и она его. Не ошиблась в домыслах и догадках. Жаль, что все слова Роста пролетали мимо ушей. Не цеплялась. Не искала смысла. Ни в чем. Ни в действиях. Ни в нежности его безграничной. Ни в глазах, в которых открыто горела страсть и желание быть рядом. Не интересовало. Просто принимала то, что позволяло дышать. Как кислородная маска. Стоило ей начать задыхаться, он нырял в ее душу и заставлял сделать вдох. Считала, он делает это ради себя. Сейчас все неважно.
“Только обещай, что как всегда будешь сильной и никогда не станешь сдаваться. Оставь для меня местечко в сердце, а остальное не бойся отдать тому, кого полюбишь. Не бойся любить, я не против. Хочу, чтобы ты счастлива была.”
Не сможет полюбить другого. Разве возможно любить двух мужчин одновременно? Конечно нет. А то, что ее любовь к Глебу никогда не пройдет, девушка была уверена. Потому что она так хочет. Потому что будет беречь это теплое чувство, пока может. Снова щелчок диктофона.
“Жалею лишь об одном, что мы встретились не в то время, не в том месте. Люблю тебя моя зараза! Не плачь и позаботься об Иваныче. Он любит играть в мстителя, но эта игра не его, и она зашла слишком далеко. Уезжайте, начните жизнь заново. Хватит смертей. Рост, знаю ты рядом. Позаботься о Кире. Ты ее полюбишь, я уверен. И спасибо брат, что рядом был. Прощайте.”
Он заботится. И Кира будет заботиться о нем. Как может. А месть. Глупо было говорить такое. Кира слишком любопытна, чтобы перестать искать ответы. Опять же, ответы, но не месть. А Рост, слишком упертый, чтобы бросать дело на пол пути.
Невольно вздрогнула. Она замерзла. Со смерти Глеба, не испытывала холода. А сейчас и кончики пальцев онемели, и по спине холодок. Обняла себя за плечи. Дрожит. Представляла не открывая глаз, что вот сейчас, она почувствует руки Глеба, которые согреют. Которые заставят гореть.
Теплый плед. Запах ароматного чая. Знакомый запах, но не его. Тяжелое дыхание и уже привычная тишина.
— Глеб, — прошептала и открыла глаза.
На корточках сидит Рост. Расстроен. Усталость чувствуется незримо. Глаз не видно, они сливаются с темнотой комнаты. Свет не включала, хватало луны. Да и Рост не стал. Очевидно, темнота им нравится одинаково. Волосы взъерошены. Когда нервничает, постоянно так делает. Кира не раз подмечала это. Губы сжаты, напряжен очень, — прости, — прошептала, взяв стакан с горячим чаем из рук мужчины, — просто я скучаю очень.
— Я знаю чудик, — Рост закутал девушку плотнее, — это нормально. Я тоже по нему скучаю. Пей, а я камин разожгу.
— Спасибо.
— Как смотришь на визит к Севырину завтра?
— Хорошо смотрю.
— Уверена, что готова?
— Ты же будешь рядом?
— Всегда, — выдал твердо.
— Тогда я готова.
Рост слышал, что Кира включала запись. Если честно, то ждал слез. Но их не было. Назвала его Глебом. Немного кольнуло, но стоит принять тот факт, что всегда будет вторым. А возможно, никогда не сможет стать для нее кем-то большим чем друг. У него есть пример. Уже с таким сталкивался. В этой ситуации или принимаешь женщину с ее болью, или начинать не стоит. Рост не хотел начинать никаких отношений. Даже не думал. Так случилось. Поддержка и желание излечить, выросло в желание быть рядом всегда. Не смотря ни на что. Он бы мог подумать, что это жалость. Но нет. Даже когда она плачет, не вызывает жалости. Что-то другое. Скорее, вызывает желание сделать все, чтобы улыбалась.
— Согрелась? — спросил ее, закончив с камином.
— Да, — ответила, при этом пожала плечами.
Вот он рядом, ей снова уютно и хорошо. А ему? Наверное
