А вот творящееся на берегу казалось куда интереснее. Расстояние оказалось небольшим, люди внизу выставили часового, но тот до гребня не добрался, остался внизу и сейчас спас за одиноким кустом.

На пляже… На пляже происходило самое привычное для здешних мест: дележ добычи и выбивание признаний о спрятанных ценностях. Купца захватили, это Хорне понял сразу. И даже распознал, что напавшие не из Берегового братства. Черное и серое, немного коричневого, сволочная пакость из магистратур, гадящая по-мелкому. Здесь, на Тюленьих островах, магистратные словили добрый куш. Даже такому юнцу, как Хорне, многое становилось понятным, стоило лишь осмотреть судно.

Носовая фигура была незнакомой, да и сам флейкк, выстроенный в Бурке, в Стреендам мог заходить только с грузом, набрать припасов или случайно. Флаг, обвисающий на корме, синел двумя полосами на белом полотнище Речного графства. Топенант чернел, замененый на Черном Юге, там же, где половина парусов вместо светлого полотна поменялась на красное и желтое, сотканное совершенно иначе. Купец шел богато, набив трюмы переделанного флейкка слоновьей костью, маслами, сушеными фруктами, пряностями и разными диковинами.

Черные, поблескивающие кожей, взяли его на самом входе в Узкое море и погнали на север. Умный и хитрый поступок, пусть и рискованный. Не случись войны с Абиссой, уведшей почти все «змеи» к Свардэ, вряд ли они решились на такое. Отбить торговое судно от каравана или загнать одиночку лишь кажется простым делом. Корабли Номеда сновали у пролива туда-сюда, и торгашу просто не повезло, что ходкие весельно-парусные «змеи» ушли.

Корма пестрела дырками от мелких ядер и картечи, снявшей всю позолоту и размочалив видимый край в щепу. Тотемондцы явно потратились на запрещенное оружие и рискнули всем. Поймай их морской патруль – болтаться на реях капитану с помощником, а остальным уходить звенеть цепями, прикованным к банкам и веслам «змеев».

– Их всего десять, шкипер, – Роди кивнул на черных. – Как они смогли…

– Тринадцать. – Хорне показал на флейкк. – По одному на баке с ютом и еще один марсовый. Смотрит за морем.

Тринадцать псов с Тотемонда против двадцати пяти моряков из речных земель. Как они смогли взять судно?

Пушки. Тотемондцы выкосили часть команды картечью, перерубили фок книппелями, ядрами, соединенными в пару цепью, заставили тех встать и пошли на абордаж. Да и… Как-бы Хорне не считал черных просто злобной и трусливой стаей дворняг, рубаки из них были явно лучше, чем парни Речного графства.

– Вон, видишь?

Хорне показал на три тела, лежавшие поодаль от пленников.

– Ну?

– Просто так рубить бы не стали, а они их покрошили в капусту. Значит, черным тоже пощипали перышки, отправили к акулам несколько человек.

– А что они собрались делать с остальными? – Роди не понимал. И Хорне даже стало немного завидно этому здоровяку, лихо рубившемуся двумя руками, но не принимавшему подлости. Не иначе, как часть кланов Оловянных островов жила по старой честной памяти с привычками.

Марк, ткнув Роди в бок, показал на костер. На рдеющие угли по краям и железо, калившееся до своего времени. На бледного бородача, привязанного к врытым колышкам и вяло ждавшего своей участи. На тонкое полотно нижнего белья, оставшегося поверх сытых ляжек. И на мрачного черного, коротко стриженного и державшего в руке шляпу, принадлежавшую явно не ему, богатую, с поблескивающей пряжкой и цветными густыми перьями.

– Пытать? – выдохнул Роди. – А я и не подумал. У нас, обычно, камнями приваливают, пока не треснет чего…

Хорне сплюнул, уже не завидуя.

Пытки и крики, начавшиеся внизу, его волновали мало. Все равно ничего не разберешь с высоты, куда больше занимали матросы, связанные и сидящие кучкой. Точнее – пятеро из них, как и все – раздетые по пояс и избитые сильнее. Даже на расстоянии Хорне легко различил синие широкие полосы, идущие по правому плечу каждого. Эти были северянами, своими.

– Марк.

Тот обернулся.

– Оставайся здесь, присматривай, примечай. Если сможешь заметить где выставят посты на ночь, будет хорошо.

– До ночи еще далеко, шкипер, – удивился Роди, – да и толку?

– Они станут искать спрятанные золото и прочие дорогие вещи, – терпеливо пояснил Хорне, – капитаном шел сам купец, он с собой возит запас на всякий случай и, наверняка, убрал уже выторгованное по пути золото. Потому его и пытают. Искать будут весь день, не меньше, пока не найдут – не успокоятся. Второго судна нет, они его утопили. А на флейкке еще не установлены орудия, но они внутри. Или на палубе.

– И?

Хорне усмехнулся:

– Это судьба, Роди. Морской король послал нам хотя бы что-то хорошее за наши беды.

Роди ухмыльнулся, совершенно неожиданно для Хорне:

– Ты храбрец, шкипер, удача любит тебя!

Хорне оскалился в ответ:

– Шкипер? Не мальчишка?!

– Шкипер! – Роди сжал своей лапищей его плечо. – Настоящий, вижу. А худой? Поправим, нарастим тебе мяса. Ночью нападем?

Хорне кивнул в ответ. Да, напасть стоило именно ночью, и так хитро, чтобы все прошло гладко. Глупо нападать, когда их всего нет-ничего? Тут прав Роди – если ужача любит, то все получится. Осталось только понять – как?

Назад они вернулись уже с Донером и Дамером, прихватив даже Сьера, влившего в себя половину бутыли бренди и пославшего всех к чертям за желание удержать его «внутри чертового корыта». Марк, казалось не поменявший даже ног, лежа на камнях, оглянулся озабоченным.

– Шкипер!

– Что?

– Тут такое дело…

«Дело» Хорне заметил сам и оно ему сильно не понравилось, блоддер задери чертовых черных с их выкрутасами. Додуматься до такого могли только форменные идиоты, хотя, как считала половина Стреендама, в магистратурах обитали именно они. Оставшаяся часть горожан совершенно не хотела считать тамошних людьми, предпочитая относиться как… как к Иным, из старого народа.

Черные, жившие на севере и на побережье, не просто не любили морских колдунов, не-е-е. Они их попросту ненавидели, а мар-витт старались не попадаться к ним в руки, порой предпочитая верную смерть плену у тотемондцев. Вот как сейчас, прямо перед глазами Хорне.

Мар-сёрс, старый, длинноволосый и длиннобородый, без одежды, стоял в стороне, с разведенными руками, примотанными к врытой в землю мачте. Хорне не ошибся, дед впрямь был самым настоящим морским колдуном, покрытым, от запястий и до колен, темной вязью татуировки. Широкие темные полосы, зелень и синь воды, чередовались с белыми гибкими языками льда, разрезаемые красными всплесками крови. Море, лед и кровь, протянувшиеся почти по всему сухому длинному телу говорили больше любых слов.

– Блоддер тебя задери! –Донер скрипнул зубами. – Хреновы черные, как они умудрились его сцапать?