знакомое лицо и улыбнулся — этот же тот самый бармен, с которым они успокаивали тогда разбушевавшихся посетителей. Он тепло улыбнулся и присел ненадолго на высокий стул, пока Хелен Риккер еще на подходе:

— Привет. И не говори, хороший кофе мне сейчас будет как раз. А ты как здесь оказался, в центре же работал раньше, в филиале у вокзала?

Бармен принялся ловко орудовать чашками и ложками, приготавливая горячий напиток:

— Да перевелся поближе к дому. Тут, конечно, спальный район, из посетителей одни мамочки с детьми, зато пешком добираюсь. Считайте, на проезде экономлю. Зарплата поменьше, но думаю, как раскрутится кафешка, так повысят. Всего месяц работаем, пока посетителей маловато.

Лев приободрил его:

— Уверен, набегут, столиков свободных не будет. У меня встреча, так что присяду у окна. Спасибо.

При виде купюры парень протестующе замахал руками — нет-нет, за счет заведения. Лев поблагодарил его кивком головы и пересел в мягкое кресло за небольшой столик почти у входа. На той стороне показалась ссутулившаяся фигурка. Хелен Риккер не напоминала отца статью, уверенностью в себе. Она шла, испуганно озираясь по сторонам, то и дело суетливым движением поправляла волосы. Женщина то ускорялась, то замедляла вдруг шаг, словно меняя решение на ходу. Опер внимательно рассматривал ее через стекло, отмечал каждое движение, считывая внутреннее состояние: напугана, очень напугана и никак не может принять какое-то важное решение. Потому и мечется в разные стороны. Лев привстал со своего места и взмахнул рукой, подавая Хелен знак. Женщина остановилась, закрутила головой, словно выискивая кого-то, а потом почти бегом кинулась к входу в кафе.

Она дрожала будто от холода и даже отказалась снимать тонкий плащ. Села на краешек стула и неожиданно спросила:

— Что родители Олега, поговорили с ними?

Лев с удивлением отметил ее странный интерес к погибшему партнеру отца и тут же уточнил:

— А вы пересекались с Шануриным, знакомы были с ним лично?

Хелен мелко затрясла головой, опустила глаза и пробормотала:

— Я знала, да. Я же разрабатывала план «Сансити», но мы общались только по скайпу по работе. Не видела его никогда.

Лев резко перевел тему. Он вдруг понял, что не испытывает сочувствия к молодой женщине, наоборот, он, как охотник, почуявший добычу, видел — она что-то скрывает. И использовал все хитрости допроса, чтобы запутать ее в собственном же вранье.

— А ваш сын, он видел Шанурина?

Глаза у Хелен широко раскрылись, в них мелькнул ужас:

— Что, Роберт? Он, он. Нет, кажется, нет. Мой отец не брал его с собой, мы прилетели позже. Он был мертв. Когда, кажется, мы прилетели.

— Вы не уверены, что Олег Шанурин мертв? — прервал ее Лев.

И снова страх в глазах, женщина сжалась в комок:

— Что, я просто, нет. Эээээ… он то есть.

— Вы были на стройке «Сансити», Хелен?

— Э… нет, я собиралась, но… не успела.

— Вы знаете, что проект был составлен с нарушениями? Сточные воды от застройки стали причиной отравления нескольких людей в соседнем поселке. А еще Шанурин забирал себе все инвестиции, предоставляя фальшивые отчеты о стройке. Вы видели эти отчеты? — Гуров не сводил пристального взгляда с Хелен. Он вспомнил вдруг — у преступника была помощница: женщина, которая приобрела машину по поддельным документам, а до этого набравшая воду в колодце дачного поселка в крохотную бутылочку для проведения лабораторного анализа состава. Он продолжил, не давая Хелен ответить. Пора применить блеф, который отлично действует на обманщиков. Они приходят в шок от того, что кто-то пытается поступить с ними так же. — У Шанурина была сообщница, молодая женщина. Владелец машины, которую она купила, скоро приедет сюда.

Хелен одними губами прошептала:

— Зачем?

Опер наклонился совсем близко к бледному личику и отчеканил:

— Рубашка в озере, она была застегнута на все пуговицы. Как застегнутая рубашка могла слететь с ребенка при падении в воду? Она должна была быть на нем, мертвом или живом. И там никто не кричал, Хелен, кроме вас, никаких других голосов не было в то утро у воды. Никого, кроме вас. Тишина, мертвая тишина.

И сразу же поднялся со своего места, отошел к бару, там попросил бармена:

— Повтори кофе, пожалуйста. И даме тоже, послаще, со сливками.

Он специально оставил Хелен без ответа, чтобы заставить еще сильнее нервничать. Та дозированная информация, что получила женщина, ее шокировала, отключила мозг, а значит, лгать в таком состоянии будет невозможно. Сейчас Лев был уверен: как только вернется за стол, он может снова задать те же вопросы, но теперь получить на них уже правдивый ответ.

Бармен вдруг повернулся вполоборота, взбивая пенку для кофе, и зашептал еле слышно:

— Поосторожнее с дамочкой, не первый раз ее вижу, все время в слезах. Что-то на уме у нее не то.

Лев оживился от невероятного везения, неужели нашелся свидетель. Он наклонился, чтобы отдать купюру парню, и тоже прошептал:

— Когда, одна была? Расскажи, что делала?

Парень, так же не поворачивая к нему головы, торопливо принялся объяснять:

— Два раза была за неделю. Оба раза с мужиком молодым, серым таким, обычным. Первый раз в обнимку, а второй раз она рыдала, а мужик сердился, выговаривал ей что-то. Мужика я раньше здесь видел часто, он в спортзал тот же ходит, что и я.

Лев сунул купюру в карман и громко возмутился:

— Что такое, как нет сдачи?! И терминал не работает. Хорошо, перевод сделаю на ваш номер. Сами потом разбирайтесь. — Лев Гуров нашел в телефоне фото Шанурина и показал экран бармену. — Вот смотрите, правильно все?

Бармен кинул взгляд на экран, внимательно всмотрелся на секунду и уверенно кивнул:

— Да, все так и есть.

Лев с облегчением выдохнул, покосился на крошечную пластиковую сферу под потолком над входом — как хорошо, что в кафе есть видеонаблюдение. Он сможет не просто блефовать и давить на Хелен Риккер, а докажет ее сговор с Шануриным записями с камер кафе. С вполне живым Олегом Шануриным! Теперь он знает, что скрывала женщина — она лично знакома с преступником, и не просто знакома, а состоит с ним в любовной связи. И что там кроется за этими отношениями, женщина сейчас ему расскажет. Или придется объяснять своему отцу, а потом в участке полиции ее встречи с Шануриным, и из свидетеля женщина превратится в соучастницу.

Проговорить все это Гуров не успел. Прозвенел колокольчик на двери. Опер успел лишь повернуться в сторону входа, как что-то грохнуло над головой, и зеркальная стойка за спиной бармена разлетелась на куски. Зазвенели стекла, с шумом