В Севастополе Серёжа нашёл жену, завёл детей. Так что, пожалуй, да — можно сказать, что это не чужой ему город. Правда, ему самому об этом ничего не должно быть известно. Вот и не верь после этого в предчувствия.

До города добирались на старой, едва плетущейся электричке. О кондиционерах можно было только мечтать, лёгкий поток набегающего воздуха в открытые нараспашку форточки едва разгонял густую жару и клубы табачного дыма, долетающие из тамбура.

Я мучился, проклиная себя за то, что не воспользовались услугами таксистов. Да, дорого — но деньги вроде не были проблемой. И чего я пожалел?

Пацаны же переносили дорогу легко, воспринимая тяготы жары как нечто само собой разумеющееся.

Болтали о всяком. Особенно Саша с Шуриком — как зацепились языками, так и просидели почти всю дорогу, сыпля всякими айтишными терминами.

Серёжа сидел тихо, с непонятной тревогой вглядываясь в окно, то и дело вздыхая.

Дух старого, советского времени медленно умирал в Севастополе, раздавленный несчётными ларьками с пивом и закусками и навязчивой наружной рекламой сигарет.

Мы сняли квартиру у одной из бабушек, которая предлагала жильё прибывающим возле вокзала. Квартира была, по меркам времени, вполне даже ничего: свежий косметический ремонт, исправная сантехника, чисто. Правда, без кондиционера. Впрочем, мы ведь не собирались задерживаться надолго, а пару дней потерпеть вполне можно.

Дом находился в одном из жилых массивов в западной части города. Разместившись, мы решили пойти гулять: посмотреть город, поболтать о том о сём… и, в общем-то, занимались этим до вечера: побывали на набережной, поднялись на Махалов курган, побродили по тенистым аллеям береговых батарей.

Многие памятники стояли в запустении, по кустам валялись груды пивных бутылок… примета времени.

— У меня тут одноклассник в детстве по катакомбам шастал… — сказал Шурик, когда мы спускались с тридцать пятой батареи. — Может, тоже залезем, а?

— Тут есть катакомбы? — заинтересовался Саша.

— О-о-о-о, ещё какие! — оживился одессит. — Не такие, как у нас, конечно — но тоже весьма прилично! Так вот: среди заброшенных немецких складов времён войны он нашёл несколько десятков бутылок шампанского. Настоящего, представляете? С такими истлевшими наклейками!

— И что, немедленно выпил? — поинтересовался я.

— Нет! — Шурик мотнул головой. — Его нельзя было выпить.

— Ну ещё бы — продать-то куда выгоднее, — заметил я.

— Да нет, не в этом дело! Он в такую штуку от времени превратилось. Наподобие желе. Они когда первую бутылку откупорили — даже не поняли, что случилось. Вроде на вес полная. А бултыхаешь — и ничего… в общем, там что-то вроде желе внутри было. Они потом у бутылки этой горлышко отбили.

— Обидно… — сказал Саша.

— Да что обидно? Они его ложками съели! Алюминиевыми. Их там много было.

— И что? — заинтересовался.

— Ну как что? До утра потом отсыпались. Градусы-то в том желе остались!

— Лазить за древним желе под землю… ну, такое! — я пожал плечами.

— Какое? — спросил Шурик.

— Не очень хорошее, — пояснил я.

— А-а-а… ну, не знаю. Там ещё много чего интересно можно найти!

— Скажи, а люди там пропадали?

— Конечно, например!.. — с энтузиазмом начал Шурик, но осёкся, заметив мой взгляд. — Ладно. Проехали. Можно потом как-нибудь.

— А ещё я слышал тут где-то пусковые установки ядерных ракеты были, — продолжил Серёжа.

— А то как же! — снова оживился Шурик. — Но их вроде уничтожили пару лет назад. По договору. Тут вообще огромная подземная есть. — Он понизил голос, — в Балаклаве даже подземная база подводных лодок есть…

— Балаклава это город? — спросил Саша.

— Бухта. Рядом тут…

Так, за разговорами о городских легендах Севастополя и вообще южных городов, мы сами не заметили, как наступил вечер. А мы догуляли до бухты Омега.

Тут уже начиналась ночная жизнь: открывались кафешки на берегу, гремела музыка. Часто крутили Верку Сердючку, иногда включали «Весну» «Вполей видоплясова» — но в основном репертуар был как в любом попсовом месте центральной России.

Шурик где-то добыл пластиковую полуторалитровую бутыль жёлтого нечто. Уверял, что это «из 'Массандры» народ тащит, это настоящий «Мускат».

Как-то так само собой получилось, что, поплутав между кафешками, мы оказались на торце пирса с этой бутылью и парой пакетиков сушёных кальмаров.

Сидели, свесив ноги, любовались морем, тихо-мирно, никого не трогали, нам было хорошо.

Мне следовало бы насторожиться, когда у основания пирса появилась подпитая компания.

Поначалу она не слишком нас беспокоила: так, горланили какие-то песни, стараясь перекричать динамики прибрежных кафешек, ржали как кони, но и только.

Потом голоса стали громче, а смех — каким-то агрессивным, что ли… тут уже и я заметил это. Предложил ребятам сворачиваться потихоньку.

Мы даже поднялись и двинулись по пирсу в обратную сторону, но тут из недр пьяной компании в нашу сторону рванулись две фигуры. Этот рывок вызвал новый взрыв смеха, ещё более агрессивного.

За двумя фигурами двинулось ещё несколько — демонстративно не спеша. И действительно: куда беглецам деваться с пирса? Нырять в ночное море? Но, похоже, это как раз то, чего от них и ждали…

Две фигуры приблизились и в неверном свете огней береговых кафешек я смог их разглядеть получше. Это были две девчонки — в легкомысленных коротких юбках и светлых маечках в обтяжку.

Добежав до середины пирса, они тоже нас заметили. Перешли на шаг, начали тревожно оглядываться, но продолжали двигаться в нашу сторону.

— Ой, мальчики, привет… — с опаской сказала одна из них, когда они приблизились на достаточное расстояние, чтобы можно было общаться, не переходя на крик.

— Привет! — первым дружелюбно ответил Шурик. — Чё, как дела?

— Да там какие-то психи пристали… — начала девчонка, но осеклась.

— Мне показалось, что вы вместе пили, разве нет? — спокойным тоном заметил Саша.

— Они нормальными казались… — вмешалась вторая девчонка.

Сначала я узнал голос. А потом Мирослава подошла достаточно близко, и я смог разглядеть её лицо.

Она, разумеется, тоже меня узнала. Выдохнула. Потом всхлипнула.

— Сашка… — тихо сказала она.

Вторая девчонка посмотрела на неё с недоумением.

— Вы что, знакомы? — спросила она.

Мирослава ничего не ответила. Только оглянулась с опаской.

И, надо сказать, опасаться было чего: к нам приближались семеро. Выглядели они довольно агрессивно: у двоих в руках я заметил