выдается своим влиянием. (Умер в 1640 г., оставив сына Никиту.) По кончине родителя Михаил Федорович немедля вызвал из ссылки своих опальных родственников (по матери) Салтыковых, Бориса и Михаила Михайловичей и возвратил первому боярство, а второму окольничество. Но не видно, чтобы эти братья получили свое прежнее значение и влияние на дела, хотя и пользовались почетом и государевым расположением. Мы видим даже, что младший из них, Михаил Салтыков, только в марте 1641 года, то есть с лишком через семь лет, возведен в сан боярина; тогда как другие достигали этого сана гораздо скорее. Так, «дядька», или воспитатель, царевича Алексея Михайловича, столь известный впоследствии Борис Иванович Морозов, и другой Морозов, Иван Васильевич, в 1634 году прямо из стольников были пожалованы в бояре; а около того же времени прямо из дворян в бояре были пожалованы Иван Петрович Шереметев и князь Петр Александрович Репнин. Незаметно, чтобы и родственники царицы Евдокии Лукьяновны получили какое-либо выдающееся значение. Сам отец ее, Лукьян Степанович, только в 1634 году, уже по кончине Филарета, был произведен из окольничего в бояре. Любопытно также не выдающееся при дворе значение такого старого и заслуженного боярина, как князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский, несмотря на его родство с царем: он был женат на тетке Михаила Федоровича Анастасии Никитичне. Не говорим уже о боярине еще более славном и заслуженном, то есть о князе Дмитрии Михайловиче Пожарском (скончался в 1642 г.). Судя по дворцовым записям, к наиболее приближенным лицам в эту эпоху принадлежали еще два боярина: князь Юрий Яншеевич Сулешов, крымский выходец, и Семен Васильевич Головин (шурин знаменитого Михаила Скопина-Шуйского).

По окончании второй польской войны важнейшая забота правительства Михаила Федоровича сосредоточивается на ратном деле и обороне московских пределов. Может быть, именно исход этой войны и побудил обратить особое внимание на военную часть. Убедясь горьким опытом в превосходстве полков солдатского и особенно драгунского строя, правительство принимает меры к их возобновлению и дальнейшему развитию. Так, в 1638 и 1639 годах, ввиду столкновений с крымцами и турками из-за Азова, государь приказывает набрать 8000 человек, половину их в пехотную солдатскую службу, а другую половину в конную драгунскую. Набирались они из вольных охочих людей, каковы: беспоместные дети боярские, иноземцы, татары, дети, братья и племянники стрелецкие или казачьи и всяких чинов люди, «которые ни в службе, ни в тягле, и ни на пашне, и в холопах ни у кого не служат». Всем поступившим на эту службу давалось по 3 рубля на платье и поденное кормовое жалованье: боярским детям и иноземцам по 7 денег, а прочим по 8 денег (это в 1637 г., а в следующем, 1638 г. прибавлено каждому по 1 деньге). Солдаты свои мушкеты и пики, а драгуны коней и сбрую получали от казны. Правительство особенно старалось привлечь на эту службу тех охочих людей, которые уже состояли на ней под Смоленском. Старалось оно также привлечь сюда иноземцев. По заключении Поляновского договора оставшиеся наемные иноземцы были отпущены в их отечество; причем старшим их офицерам розданы похвальные грамоты за их службу, с разрешением воротиться в Москву, если кто опять пожелает служить ей. А оставшиеся на службе офицеры награждались жалованьем и поместьями. Набором и снаряжением солдатских и драгунских полков ведал особый приказ Сбору ратных людей, начальником которого в 1637 году видим князя Ивана Андреевича Голицына, а в 1639 году Ивана Петровича Шереметева (племянник Федора Ивановича) — все большие бояре. Мушкеты, подсошки, бандолеты, пики выдавались им из приказа Большой казны, которым начальствовал князь Иван Борисович Черкасский; в 1638 году его сменил здесь Федор Иванович Шереметев — самые большие бояре той эпохи.

В эту третью эпоху царствования Михаила Федоровича хотя не встречаем крупных татарских набегов, но мелкие повторялись часто, и опасность со стороны крымцев и ногаев угрожала постоянно. Поэтому московское правительство много забот и хлопот продолжало посвящать оборонительным мерам на своих южных и юго-восточных пределах. Особенной деятельностью по сему поводу отличилось оно в 1636–1640 годах. В этот период на южных степных украйнах были построены крепости: Чернавск на Быстрой Сосне — устье реки Чернавы, Козлов на Лесном Воронеже, Тамбов на Цне, два Ломова на реке того же имени, Усерд на Тихой Сосне, Хотмышск на Ворскле, Вольный Курган в той же стороне на речке Рогозне; возобновлен Орел и вновь укреплены разные старые крепости. Сии украйные города связывались между собой оборонительными или засечными линиями: их составляли в лесных местах засеки, то есть подрубленные и поваленные деревья, в более открытых — рвы, земляные валы и, кроме того, надолбы (стоячие бревна с перекладинами), в реках на бродах сваи и дубовые частики. В известном расстоянии по таким линиям ставились укрепленные городки или острожки, жилые и стоялые: в последних стража сменялась по очереди.

Исходным пунктом засечных или оборонительных линий в первой половине XVII века служит Тула: от нее на восток, запад и юг идут эти ломаные линии. На северо- и юго-востоке они посредством Венева и Данкова связываются с областью засек рязанских, ряжских, шацких, елецких, тамбовских, воронежских и прочих, а на юго-западе посредством Крапивны с сетью лихвинских, одоевских, мценских, ливенских и так далее. Собственно, с Крапивенскими или Соловскими засеками (река Солова) Тула связывалась высоким земляным валом, который простирался верст на пятнадцать в открытой, низменной местности и назывался Завитай. На нем находилось до семи земляных и деревянных острожков с бастионами, башнями и проезжими воротами. Эта насыпь укреплена была плетнем и плетеными турами; а с наружной стороны ее защищали ров и надолбы, поставленные в два или три ряда. Завитай существовал и прежде; но с особым тщанием он был обделан и снабжен укреплениями в 1638 году под руководством голландских инженеров, которым Михаил Федорович вообще поручал ведение засечного дела на тульских линиях, как наиболее важных. Таковы были служилые голландцы Ян и Гизбрехт Корниловы, Давид Николь и Юст Монсен. А всем устройством укреплений и снабжением их ратными людьми на тульских сторожевых линиях в это время распоряжался ближний царю боярин и воевода князь Иван Борисович Черкасский с товарищами.

Новые города и жилые острожки населялись разными служилыми людьми, обязанными держать постоянную стражу и делать разъезды для береженья от татарских набегов. Следовательно, это было продолжением все той же русской военной колонизации. Чтобы дать наглядное понятие, какими способами и средствами она производилась, приведем вкратце содержание окружной, разосланной областным воеводам царской грамоты (февраля 1637 г.) о повсеместном сборе денег на оборонительные постройки против крымских и ногайских