Разговоры тоже сводились к удивленным «Ты видел», «А это видел», «А нарисовали то…»

Вот и настала наша очередь зайти в церковь. У входа на специальной тумбе стояла урна для пожертвований и судя по тому, что она сейчас заполнена на четверть, то либо подают сегодня плохо, либо заполненную унесли, а поставили взамен новую.

Я кинул деньга «банка приколов» и улыбнувшись себе под нос пошел смотреть, что за бог появился в этом мире. Вдали фрески на стенах выглядели неплохо, не Перуджино и Боттичелли, но тоже сойдет. Хотя, о чем я говорю, может быть в столице расписывали потолки как раз-таки сопоставимые по значимости личности. А здесь, в захолустье и так сойдет.

Но подойдя ближе, так, что можно рассмотреть лица на этих картинах, сердце вдруг забилось с такой силой, что казалось будто оно вот-вот сломает мне ребра. Ярость обуздала все мои мысли, ладони сами сжались в кулак. Еще немного и я на тут разнесу все к чертовой матери.

Этот чертов урод решил возвысить над миром. Ему, видимо мало было бессмертия и огромной силы, с которой, скорее всего мне не сравниться. А сейчас, пользуясь тем, что церковь пошла ему на встречу и приняла его правила игры, старик решил устроить гонения на иные расы. Да и похоже слухи о войне вовсе не слухи.

Получается, что мое появление в этом мире вовсе не случайность. Создал себе сильного врага, чтобы его победить. А потом опираясь на свои праведные действия начать геноцид различных существ.

И смерть Лилит, и смерть Товора это тоже часть его действий. Значит эта тварь и короля с армией ко мне послал, чтобы я уж точно выглядел перед миром каким-то неадекватным злым существом. Гёльта следует убить и как можно скорее, иначе этому миру действительно настанет конец.

Странно, что меня посетила эта мысль, ведь до этого момента мне было абсолютно все равно на то, что произойдет. Ну поубивают они друг друга, мне то что. Меною движет лишь месть. Однако сейчас я задумался и о других.

— Ого, — Аслог осторожно коснулась моего плеча. — Гёльт не хило так продвинулся по карьерной лестнице.

— Я убью этого ублюдка, — сквозь зубы прошептал я.

— Давай не здесь, — спутница шептала мне, чтобы никто не слышал. — Давай уйдем и все обсудим.

Аслог взяла меня под руку и повела к выходу. Вот только далеко уйти не удалось. Священник случайно толкнул меня и поклонившись попросил прощения. А когда поднял голову и взглянул на меня тут же закричал.

— Это он! Злой бог из пророчества! Он здесь! Тот, кто погубит наш мир! — священник упал и попятился назад. — Его нужно убить! Он погубит всех! Убейте его!

Глава 20

Народ, находящийся в церкви отступил и с непониманием смотрел в мою сторону. Рядом осталась только Аслог, которая спряталась за спину и держалась за плащ. Испугалась что ли?

На вопли священника с улицы вбежало несколько инквизиторов, их можно распознать по «рабочей форме», длинные темные плащи с капюшонами, будто католические монахи. Они сначала не поняли в чем весь сыр-бор.

— Темный бог! — прокричал священник, показывая пальцем в мою сторону.

Инквизиторы окружили меня. А в помещение зашел еще один человек с катаной на поясе, он бросил быстрый взгляд на Аслог, а после перевел его на меня.

— Уважаемые прихожане, прошу покинуть территорию церкви, чтобы никто не пострадал, — провозгласил один из инквизиторов.

Люди стали перешептываться и было видно, что они не в восторге от этого. Еще бы! Здесь намечается интересное событие, которое можно пересказывать на протяжении ни одной недели, а то и месяцев. Но кто они такие, чтобы перечить инквизиторам. Поэтому через некоторое время в церкви не осталось никого, кроме меня с Аслог, священника, который уже поднялся с пола и взял себя в руки, зло глядевших в мою сторону инквизиторов и человека с катаной.

Последний, скорее всего является иномирцем, конечно, если это не очередной фанат японской культуры в этом богом забытом мире. И ведь я не с лукавил, когда сказал, что этот мир забытый богом, то существо, как создало эту планету и впихнуло в нее жизнь, забыло о его существовании на тридцать тысяч лет.

Зато сейчас пытается моими руками исправить то, что случилось по его вине. Сам Гёльта убить не может, должен это сделать я. Бессмертия просто так его лишить не может. Что за Бог такой? Создал глупую систему, где есть перерожденцы, помнящие свою прошлую жизнь и проводник, который воспользовался отсутствием «надзирателя» и подчинил мир и перерожденцев себе.

Вообще, если слова Гёльта верны, то иномирцы гораздо сильнее как в боевых искусствах, так и в магии по сравнению с коренными жителями этого мира. К счастью, а может быть и к сожалению, в реальном бою мне ни разу не доводилось сталкиваться с иномирцами. Аслог, хоть и сильный водный маг, но как боец ни как себя не проявляла. Если выберемся из этой ситуации живыми, может попросить её сразиться со мной, чтобы опыт был.

Тот эльф, любитель катан, хоть и соврал что раньше был японцем, на деле оказался врунишкой. Убить его не составило труда.

— Как ты посмел осквернить своим появлением это святое место? — прервал мои мысли один из инквизиторов.

Странно, что они не нападают на меня. Если вспомнить мое первое знакомство с их братом, то тогда они не рассусоливались, а сразу же атаковали меня и Лилит магией. Боятся? Присматриваются? Или я должен достаться японцу?

— Это место осквернено до меня! — я посмотрел на икону, где красовался Гёльт.

— Как ты смеешь так говорить о нашем боге? — в его голосе чувствовалась ненависть.

— Может быть разойдемся миром, вы тут помашете кадилом, поколдуете священными песнями и снова освятите это место? — ни на что, не надеясь предложил я.

— Твое появление было предсказано шаманами зверолюдей, значит ты, как и сами зверолюди являешься врагом человеческого рода и лично Киану! Поэтому подлежишь уничтожению!

Раз меня узнал священник, то скорее всего Гёльт каким-то образом смог объявить на меня охоту. И нет ничего странного в этом, дел я натворил не мало. Вот только смущало то. Что они узнали меня в лицо.

С другой стороны, если посмотреть на то, как похоже изображен старик на иконах и фресках, удивляться нечему. Наняли какого-нибудь художника и, по его словам, составили мой фоторобот, как это называлось в моем старом мире. Хотя