из футляров, у них в руках оказалась одна, подписанная «Страдивари 1757» года, и другая, помеченная как «Амати» с неразборчивой датой. Однако при последующем осмотре в безопасном месте от их внимания не укрылось, что первая скрипка была датирована двадцатью годами после смерти Страдивари. Там же нашлись еще несколько инструментов «Страдивари» и «Амати», но эксперты поняли, что ни одна из скрипок не была подлинной.

В каком-то смысле, скрипки, перемещаемые между Россией и Германией, ничем не отличались от всех других предметов, изъятых из музеев и частных домов во время Второй Мировой войны. Они были таким же «реквизитом», как мебель, одеяла, наручные часы, пианино и детские игрушки, которых лишились еврейские семьи, или же как протезы, женские волосы, деньги и золотые зубы, изъятые у живых и мертвых в концентрационных лагерях. И все же скрипки были чем-то большим. Их голоса были символом праздников в еврейских местечках Восточной Европы и в гетто, их голосами звучала уличная музыка, которую играли странствующие еврейские музыканты по всей Европе, с ними ассоциировалась музыка, написанная известными еврейскими композиторами, и исполняемая известными еврейскими музыкантами. Изымая скрипки, нацисты делали еще один шаг к достижению своей конечной цели - стереть все следы еврейской культуры. Неужели скрипка Льва попала в этот ужасный процесс? Никогда бы не узнала о том, но исследование еще одной версии её жизненной истории привели меня в такие места раздираемой войной Европы, в которых я иначе никогда бы не оказалась.

　ПОЛНЫЙ КРУГ

Возрождение Кремоны

Пока скрипки из Кремоны перемещались по Европе, в их родном городе происходило нечто невообразимое. Поначалу казалось, что город совершенно забыл о скрипичном ремесле, лежащем в основе его истории и славы на протяжении, по крайней мере, двухсот лет, но незадолго до Второй Мировой войны началось медленное возрождение сначала интереса к истории скрипичного дела, а потом и самого ремесла лютерии. Если вы хотите увидеть, с чего началась эта медленная революция, вам нужно отправиться в Музей Скрипок Кремоны на площади Маркони. Пройдите по галерее, украшенной переливающимися в солнечном свете великолепными инструментами и войдите в комнату, уставленную сундуками с полуоткрытыми неглубокими ящичками. Сложенные в них инструменты не произведут впечатление чего-то особенного, пока до вас не дойдет, что крошечные рубанки, долота, ножи, зажимы и скребки принадлежали самому Антонио Страдивари, их деревянные ручки все еще хранили следы пота его рук, а их лезвия истончились от постоянной заточки. Простые и практичные, старые и изношенные, эти приспособления, находясь в Кремоне, положили начало процессу, который вернул город в самое сердце мирового скрипичного производства.

Несмотря на несомненный успех на ниве торговли скрипками и всеми связанными с ними изделиями, Козио никогда не приходило в голову продавать эти драгоценные реликвии. После его смерти в 1840 году рабочие инструменты перешли сначала к его дочери, а затем к внучатому племяннику. Можно было бы заклеймить жену его внучатого племянника как невежественную обывательницу за то, что та выставила их на продажу в 1920 году, но оказалось, что это было лучшим, что она могла бы сделать.

Марчеза Паола делла Валле уже была готова продать реликвии французскому послу в Риме, когда получила письмо от Джузеппе Фиорини, одного из самых известных мастеров в Европе. Как и Козио, Фиорини осознавал силу предметов, способных вдохновлять нас на поступки, которые могут изменить ход нашей жизни, и он разглядел потенциал реликвий Страдивари в реализации своей мечты об открытии школы скрипичного мастерства, где можно было бы осваивать все старые итальянские техники. «Я быстро принял решение, - рассказывал Фиорини другу, - и написал Марчезе Паоле делла Валле примерно следующее: “Я не богатый человек, и я не спекулянт, желающий только заработать; напротив, я мастер и знаток, моя цель - купить реликвии Страдивари и использовать их для возрождения редкого искусства и, в конечном итоге, передать их итальянскому правительству, если оно согласится открыть школу лютерии. Прошу вас, мадам, способствовать достижению этой патриотической цели”». После этого он вложил все свои сбережения, взял дополнительную ссуду и обеспечил сбор на сумму, эквивалентную 37 000 фунтов стерлингов[100].

Фиорини предложил инструменты и другие реликвии властям нескольких городов, поставив лишь условие: они создадут новую Международную Школу Лютерии, в которой молодые люди смогут обучаться изготовлению скрипок на самом высоком уровне, и назначат его директором этой школы, выставив рабочие инструменты Страдивари на всеобщее обозрение. Кремона опередила другие города и приняла его предложение. Реликвии были переданы в 1924 году, и начались поиски помещения для новой школы.

Двухсотлетие со дня смерти Страдивари было в 1937 году, но с открытием Школы власти затягивали, и оно не успевало к дате. Тем не менее Роберто Фариначчи, мэр Кремоны от партии фашистов, не мог оставить это событие незамеченным, поскольку прекрасно понимал, что такой важный юбилей может стать центром пропаганды славного прошлого Италии и, в частности, золотого века скрипичного дела. Он обратился напрямую к высшим властям со своими предложениями и получил одобрение на организацию двух выставок непосредственно от Муссолини, который, кстати, и сам играл на скрипке. L'Esposizione Internazionale di Liuteria Antica Cremonese должна была стать великолепной демонстрацией «древних итальянцев» из Кремоны, а La Mostra Nazionale di Liuteria Moderna представила работы 119 современных мастеров со всей страны. Все новые инструменты автоматически участвовали в конкурсе, на который правительство выделило 70 000 лир (25 000 фунтов стерлингов) в качестве призовых[101].

Когда дело дошло до поиска «старых итальянцев» для экспорзиции, у организаторов возникла серьезная проблема, потому что с тех пор, как Таризио в конце восемнадцатого века вывел их как товар на международный рынок, они все больше и больше удалялись от дома. Обращаясь к владельцам по всему миру, организаторам в конце концов удалось собрать тридцать девять скрипок, альтов, виолончелей и арфу, причем более половины из них прибыли из-за океана[102]. Фариначчи, которого вскоре назначили секретарем фашистской партии, подготовил Кремону к наплыву гостей из других частей Италии и из-за границы, реконструировав центр города. Проект реконструкции, рожденный извращенной фантазией партийного функционера, включал снос зданий на площади Сан-Доменико, где когда-то жили и работали Страдивари и Гварнери, в чьих мастерских были изготовлены многие представленные на выставке скрипки, а также полный снос домов в остальной части Изолы и замену замысловатых лабиринтов улиц и расположенных на них мастерских строгой сеткой прямых дорог и зданий, выстроившихся в ряд и призванных выразить современную мощь фашистского правительства. Среди этих новых зданий был Палаццо дель Арте, красивое строение, в котором