эолийском диалекте и родственно таким эолийским именам, как Авгейас, Сфенейас, Гермейас. Значит, имя образовалось в Средней Греции или, скорее всего, на севере Малой Азии — в ареале, включающем в себя Троаду. Тот же корень есть в названии города Эн, греческой колонии в Южной Фракии, а город назван так по имени фракийского племени энеев. Эней — эпоним этого города и племени энеев. Возможно, род Энейадов происходил из этого города или из этого племени. Такой же местный эпоним, как вплетенные позже в генеалогию обеих ветвей илионской династии Асканий и Скамандрий.

Правда, Э. Бете разыскал в источниках памятные места, святилища и культы Анхиза и других предков Энея по генеалогии (представителей «орлеанской ветви»), и они оказались в материковой Греции — в Аркадии на Пелопоннесе. Там и святилище Афродиты, которого в Трое и Троаде нет. Но аркадские привязки локализуют там всех представителей «орлеанской ветви», кроме… самого Энея. Да и эолийское оформление его имени говорит против его происхождения из Аркадии. Анхиз и другие предки — оттуда, Афродита — тоже, Эней — нет. А это значит, что Энею подобрали отца и мать столь же искусственно, как сконструировали и всю родословную.

Итак, в результате продвижения к истокам образа перед нами совершенно неосязаемый герой, нежить — без отца, без матери, без царственных предков, без подвигов, без человеческого имени. Просто местный эпоним — бесплотная фигура. Все в нем создано политическими интересами певцов и отражениями других героев эпоса.

14. САРПЕДОН

В «Илиаде» царь ликийцев Сарпедон — важнейший союзник троянцев. «Трои сыны и ликийцы и вы, рукопашцы дарданцы!» — обращается к своему войску Гектор. Ликийцы названы сразу за троянцами, впереди дарданов, руководимых как-никак родичем Приама. Единственный в «Илиаде» сын Зевса и в этом смысле подобный Гераклу, Сарпедон даже смеет не раз укорять самого Гектора в недостатке мужества. Мы вправе ожидать постоянного и влиятельного участия Сарпедона в защите Трои не на словах — по сюжету «Илиады». А этого нет.

Только три эпизода связаны с его активным участием — рывок к ахейской стене и два поединка: с Тлеполемом, сыном Геракла, царем острова Родос, и с Патроклом, другом Ахилла. Первый поединок ничего не изменил в ситуации под Троей. Второй, оказавшийся для Сарпедона смертельным, был, правда, важен для введения одного из узлов сюжета — битвы Гектора с Патроклом. Ведь именно смерть Сарпедона послужила в поэме мотивацией выступления Гектора против Патрокла. Но у Гектора были и другие причины добиваться гибели Патрокла: тот, выступая в доспехах Ахилла во главе мирмидонской дружины Ахилла, отбил натиск троянцев на ахейские корабли, сорвал их успешное наступление, оттеснил их к городу и штурмовал стены Трои — разве этого недостаточно? Значит, и второй поединок был необязателен в сюжетной линии Патрокла, не говоря уж о том, что и сама линия вставная.

То, что эпизоды с поединками Сарпедона вставлены в сделанный ранее текст поэмы, видно и по неувязкам в деталях.

Первый поединок содержится в V песни — в «Диомедии». Сражение быстро смещается по полю боя, обе рати движутся. А Тлеполем и Сарпедон выступают из рядов, как если бы оба войска стояли. Более того, ахейцы откатываются назад, отступают, а троянцы их теснят. Между тем именно отступающий ахеец Тлеполем первым вызывает на бой Сарпедона из толпы наступающих троянцев — ну не абсурд ли? Еще более того, после боя один из отступающих ахейцев, Одиссей, собирается даже преследовать троянцев, которые ведь наступают! А ахейцы продолжают отступать, как отступали и до поединка…

Между поединками в песни XII («Битва за стену») помещен небольшой эпизод, в котором Сарпедон со своим другом Главком штурмуют во главе ликийцев возведенные ахейцами укрепления, защищающие подход к кораблям. Перед тем штурм ахейской стены успешно возглавлял Гектор. Вдохновленные его речью и руководимые им, «…начали Трои сыны разрушать ахейскую стену. С башен срывали зубцы, сокрушали грудные забрала (брустверы)… и уже уповали, что стену скоро пробьют» (XII, 257–262). Потом Гектор огромным камнем пробил ворота ахейской твердыни, но перед рассказом об этом внесена поправка: оказывается, троянцы и Гектор «не успели б… в башне пробить затворенных ворот и огромных затворов», если бы бог не направил Сарпедона на сокрушение стены. Куда же устремился Сарпедон и что он сделал? Он устремился «на стену прямо напасть и разрушить забрала грудные» (XI 1, 308) — так ведь их и без того сокрушают! Сарпедон «рукою дебелой» оторвал от стены зубец, и это подано как верх его усилий, но ведь и зубцы троянцы и без того «с башен срывали»! Ничего нового Сарпедон не сделал. Оба друга — и Сарпедон, и Главк — поражены (стрелой и пикой), и Гектор как был ведущим героем штурма, так и остался.

По сути эпизод лишний. Текст читается гладко и без него. Даже глаже, чем с ним. Видимо, и этот эпизод — вставка.

Любопытны соотношения между эпизодами с Сарпедоном. В первом поединке (с Тлеполемом) Сарпедон был тяжко ранен — копьем в бедро: «…тело рассекшее бурное жало стукнуло в кость». Сарпедона, потерявшего сознание, вынесли из боя. Но уже четырьмя днями позже он, здоровый и бодрый, в XII песни, вскакивает на крепостную стену, чтобы отломить от нее зубец! А затем сражается с Патроклом. Когда Сарпедонов друг Главк, раненный стрелой в плечо, захотел снова сражаться, он обратился с мольбой о чуде к богу, и тот исцелил его — об этом подробно рассказано в «Патроклии», и это говорит о единстве эпизода. О чудесном исцелении Сарпедона не сообщается ничего. А это значит, что эпизоды гомеровской биографии Сарпедона не связаны друг с другом: певец, вставлявший один, не знал или забыл о другом. Вот ведь и копье из раны Сарпедона в первом эпизоде вынимает не Главк, его наперсник во всех остальных случаях, а некий «им (Сарпедоном) отлично любимый» Пелагон, которого ни один другой рассказ о Сарпедоне не знает. В рассказе о поединке с Патроклом упоминается «вождь Тлеполем», но он здесь на стороне троянцев и убит Патроклом!

Более того, в поединке с ахейцем Тлеполемом, сыном Геракла, рана Сарпедона была столь тяжкой и последствия ее изложены столь трагично, что скорее всего в первоисточнике рассказа дело оканчивалось смертью обоих сражавшихся: тяжело поразили друг друга, обоих выносят с поля боя, Сарпедон произносит предсмертные слова, затем «дух Сарпедона оставил, и очи покрылися мглою» (V, 696). Но «ветер прохладный вновь его оживил»… Оживление понадобилось тогда, когда появились