зачем так спешить, на что она пожала плечами и ответила коротко:

– Да как-то беспокойно.

Иногда ощущала тревогу и Фог, особенно ближе к ночи, после ужина, когда все, кроме часовых, начинали уже засыпать. Может, потому что где-то рядом бродили грозы и воздух казался спёртым и влажным; может, потому что на пути стали чаще попадаться люди, оставшиеся без крова – сироты, погорельцы и скитальцы, обездоленные войной… И хотя Эсхейд твердила, что ни Кальв, ни Мирра никогда не отдадут приказ сжечь деревню, кто-то всё же это делал – иначе откуда взяться пострадавшим? Из-за тревожных мыслей и духоты Фогарта подолгу не могла уснуть, и, когда одним вечером Сидше лёг рядом и осторожно обнял её, она не сказала ничего, только нашла его руку и сжала – и уснула, крепко-крепко, впервые за несколько дней.

Следующим утром – необыкновенно ясным и спокойным, ни ветерка, ни облачка на небосводе – вдали, на горизонте, показалась тёмная громада.

– Кимень-гора, – сказал Телор, указывая на неё. – Если поторопимся, то послезавтра к вечеру будем там.

«И что тогда?» – хотела спросить Фог, но промолчала.

…а ночью, перед самым рассветом проснулась вдруг с ощущением надвигающейся беды.

– Что такое? – пробормотала, привставая на локте и стараясь не разбудить Сидше, обнимающего её со спины. – Лиуре кошмар приснился? Или садхам чудит, которая ящерка?..

Вокруг было тихо, даже слишком. В высоком небе, слегка посветлевшем на востоке и почти что чёрном на западе, мерцали звёзды – мириады неверных, колеблющихся огней; умолкли ночные птицы, молчали и насекомые, обычно стрекочущие в траве. Погасли костры, даже сторожевые, и стало зябко.

«Морт, – осознала вдруг Фогарта. – Морт отхлынула, совсем, ни капли нет… А ещё все спят слишком крепко, и дозорные тоже».

Ей стало страшно, она кое-как растолкала Сидше, сонного, осоловелого, точно пьяного – а затем увидела, как из шатра, пошатываясь, выходит Телор, которого тоже что-то разбудило… И в голове у неё точно щёлкнуло, картина сложилась.

– Землетрясение! – выдохнула Фог, подскочив на ноги. Не устояла, повалилась обратно на ложе из одеял, к Сидше, который тряс головой, точно в ушах у него была вода. – Учитель рассказывал! Перед большим землетрясением морт уходит глубоко в разлом! Как на горе Анцу! И оттого бывает слабость, и удушье, и…

Телор, ещё мгновение назад заспанный и вялый, сообразил, что делать, едва ли не быстрей, чем она договорила.

– Вверх! – крикнул он. – Поднимай их! – и раскинул руки, вытягивая морт из трав и деревьев вокруг.

Фог растерянно оглянулась по сторонам – и последовала его примеру, только силу зачерпнула из низких грозовых облаков к югу, откуда дотянулась, сколько смогла… Спящие люди и гурны медленно, плавно воспарили, а с ними котелки, шатры и повозки. Себя и Сидше она подняла на одеяле, хмурясь от напряжения и прикусывая губу.

«Лишь бы не уронить».

Они едва успели обезопасить всех, как послышался вдруг гул, постепенно нарастающий – и земля заходила ходуном, трескаясь, точно сахарная корка на пироге. А морт, исчезнувшая было, хлынула обратно – жёсткий, плотный поток, невидимый глазу.

Люди начали просыпаться; кто-то закричал, увидев растущие трещины и оползающие склоны; послышался плач, и причитания, и воззвания к Аю-Насмешнику, и крепкая брань… Эсхейд парила в воздухе, крепко прижимая к себе обоих котов, и её ночная рубаха чуть просвечивала в звёздном свете, а заплетённые на ночь косы завивались кренделями.

– Помрём мы, что ли? – спросил кто-то удивлённо – и тут же рассмеялся; Тарри, верно, или кто-то из его приятелей из табора. – Ух, так хоть полетаем перед смертью!

Когда с треском наклонилось и обрушилось в пропасть старое, кряжистое дерево, не по себе сделалось даже Фог. Грохот из-за обвалов и треск разверзающихся земных недр перекрывали крики и плач, постепенно сливаясь в монотонный, оглушающий рокот.

«Скорей бы прекратилось, – думала она, обливаясь холодным потом; рубашка неприятно липла к телу, а ворот царапал шею. – Скорей бы успокоилось всё, пока я ещё держу… пока могу…»

…и всё-таки они выстояли.

Само землетрясение продлилось недолго – меньше минуты, но какое-то время грохотали с разных сторон оползни и обвалы, возникали вдруг огромные ямы в неожиданных местах. Кое-где появились расщелины, из которых валил… нет, не дым, как померещилось сначала, а облака морт, густой и чёрной. Пейзаж вокруг, ещё вчера умиротворяющий и величественный, изменился, а силуэт Кимень-горы стал рогатым, точно она раскололась надвое.

– Боюсь, это не конец, – произнёс Телор, приблизившись к Фог. Выглядел он изрядно потрёпанным, а душистые лесные цветы, из которых был сплетён его венок, высохли и почернели – как и трава под ногами, и ближние деревья. – Землетрясения у нас случались и прежде, но таких сильных я не припомню. А ведь говорят, что когда открываются недра…

– …приходят беды, – закончила за него Фогарта. По спине у неё мурашки пробежали. – Да. У нас тоже так говорят. Надо проверить, что со снаряжением. Никто не ранен?

– Вроде бы нет, – ответил он. И улыбнулся. – Ты хорошо справилась. Знаю, что ты взрослый киморт и в одобрении старших не нуждаешься…

Фог вспыхнула.

– Нет! Спасибо, я… я рада, – ответила она, запинаясь немного. Телор не напоминал её учителя ни обликом, ни манерами, только ростом немного, но его похвалы были приятны; может, ей недоставало долгое время именно этого – услышать, что она делает всё правильно. – И, к слову, пока я с мысли не сбилась! Нет ли у твоих людей или в дружине Эсхейд простого оружия, которое можно использовать как заготовку?

– Я спрошу, – кивнул он. И спохватился: – А какое нужно?

– Один короткий меч, – прикинула она, вспомнив, что носил Иаллам в Дабуре. Затем обернулась к Сидше. – А ты чем пользуешься обычно?

– Удавкой, – нехорошо усмехнулся он. – Это шутка была, не хмурься. Лёгкий кинжал подойдёт, с клинком вот такой длины. – Он постучал себе по запястью чуть пониже ладони.

– Да я и не хмурюсь, – растерянно ответила Фогарта, когда Телор, пообещав подыскать что-нибудь подходящее, ушёл. – Просто задумалась, куда в удавку встроить самоцвет или мирцитовую капсулу, а то у меня заготовки такие только, крупные, я ведь для Ачира делала их… Разве что в рукоять; но если вместо рукоятей у удавки кольца, то получается, что вовсе некуда. Почему ты смеёшься?

– Потому что ты полна сюрпризов, моя госпожа, – тихо ответил Сидше и привлёк её к себе мягко. – Так много знаешь – и так мало.

Он мягко коснулся губами её лба; вокруг переговаривались, причитали и плакали люди, гурны тревожно фыркали в отдалении, светлело небо на востоке, а ветер тормошил уцелевшие на склоне деревья, но всё это