— Корбетт перепугался до смерти. Но на самом деле сейчас мне уже все равно. Я с ним развожусь. Из-за него я потеряла отца. Я его ненавижу. Ненавижу всеми фибрами души. Мы с дочерью возвращаемся в Штаты. Мне просто нужно определиться, где жить.

— Вам известно, где ваш отец достал деньги?

Натали покачала головой.

— Я знаю, что они с мамой люди состоятельные. И все-таки сумма была огромной.

— Десять миллионов, как нам известно, — сказал Декер.

Натали кивнула.

— Я не думала, что у них есть такие деньги наличными. Но, может быть, если б они продали дом и еще что-нибудь…

— И вы полагали, что ваш отец пойдет на это? — спросил Декер. — Продаст все, что у него есть? Все, ради чего он работал?

— Я… не знаю. Наверное, я не могу сказать, чего ожидала от папы. — Натали помолчала. — Когда я была маленькой и у меня случались какие-либо неприятности, отец всегда все улаживал. Всегда. Любые неприятности. Наверное… наверное, я к этому привыкла.

— Это работает, когда падаешь с велосипеда и разбиваешь коленку, а тебя гладят по головке и говорят ласковые слова, — твердо произнес Декер. — Но вы уже не ребенок, Натали.

— Знаю, — глядя ему в лицо, сказала она. — И я не хочу, чтобы ФБР читало мне нравоучения, хорошо?

— Значит, отец ничего не сказал вам насчет того, где собирается раздобыть деньги?

— Да. Он просто сказал, что обо всем позаботится.

— Как он переправил деньги? — спросила Джеймисон.

— Кажется, переводом. Но точно не могу сказать. Я просто знаю, что Корбетт их получил. Он сам мне об этом сказал. Для него это явилось таким облегчением…

— Не сомневаюсь в этом, — резко промолвил Декер. — Итак, когда вы услышали о том, что случилось с вашим отцом, о чем вы подумали?

— Я даже не знала, что думать. Я решила… решила, что папа, наверное, сломался. Когда Джулис позвонила мне, она была такой спокойной и деловитой… Как всегда, — презрительно добавила Натали. — Но я поняла только то, что папы нет в живых, что он застрелился. Даже о той женщине, которую он убил, я узнала только тогда, когда приехала сюда, хотя Джулис утверждает, что говорила мне о ней. Наверное, это просто не отложилось у меня в сознании. Я не такая хладнокровно-деловая, как моя старшая сестра.

— Вы не думали, что поступок вашего отца как-то связан с тем, каким образом он достал деньги? — спросила Алекс.

Натали подавленно кивнула, и у нее по щекам потекли слезы.

— Я подумала, что это несомненно связано. И поняла, что я виновата во всем. Я напилась в самолете по пути из Франции. Приехав сюда, продолжала пить. У меня в памяти мало что сохранилось.

— Вижу, вы очень помогли своим родным, — строго заметил Декер.

— Послушайте! — отрезала Натали. — Я вовсе не горжусь собой, понятно? Так что можете приберечь свое высокомерие для кого-нибудь другого. А если вы будете и дальше продолжать в том же духе, я вам ничем не стану помогать!

— Леди, позвольте выложить вам все, чтобы вы хорошенько осознали, какие в этом деле ставки, — подавшись вперед, сказал Декер. — Я здесь не для того, чтобы выпрашивать у вас одолжение. Для того чтобы достать деньги и расплатиться с чертовыми игорными долгами вашего Корбетта, ваш отец совершил государственную измену!

Натали побледнела как полотно, и у нее отвисла челюсть. Казалось, ее сейчас вырвет.

Не обращая внимания на ее вид, Декер продолжал:

— Так что это делает вас как минимум соучастником предательства. И вы не предоставили добровольно информацию, которая могла бы по крайней мере частично объяснить поступок вашего отца. А это — препятствие правосудию. Если добавить к этим двум преступлениям другие обвинения, которые без особого труда предъявит вам любой мало-мальски компетентный прокурор Соединенных Штатов, вам больше не придется беспокоиться о том, где жить после развода с Корбеттом. Федеральная исправительная система обеспечит вас жильем до конца жизни.

— О господи!..

Но, прежде чем у Натали началась истерика, Декер сказал:

— Однако если вы окажете содействие следствию, возможно, этого не произойдет.

— Что вам от меня нужно? — выпалила женщина.

— Один человек, к которому я отношусь с большим уважением, считает, что отец мог сказать вам нечто такое, что будет нам полезно.

— Что именно?

— Я так понимаю, вы младший ребенок, — произнес Амос.

— Да, вы правы… Почему вы так решили?

— Вы сказали, что отец всегда заботился о вас. И еще сказали, что Джулис такая деловая. Она старший ребенок и в первую очередь берет на себя ответственность.

Натали молча кивнула.

— То есть у вас с отцом были особо доверительные отношения.

— Да.

— Вы прилетели сюда и вместе с ним отправились в клинику, так?

— Папа… папа позвонил и сказал, что, кажется, болен, — сказала Натали. — Я имею в виду, по-настоящему болен. Он сказал, что больше никому не говорил. И попросил меня приехать. — Не сдержавшись, она всхлипнула. — Папа хотел, чтобы я была с ним, когда ему будут ставить окончательный диагноз. Он прислал деньги на билет на самолет.

— И вы прилетели? — спросила Джеймисон.

Натали вытерла глаза, достала из кармана халата платок и высморкалась.

— Да. И врачи подтвердили, что у папы четвертая стадия неоперабельной опухоли головного мозга. Они сказали, что вскоре он не сможет действовать нормально.

— И как к этому отнесся ваш отец?

— Сказал, что никакое лечение не нужно. Это даст ему еще пару недель, от силы месяц, но он этого не хочет. Папа собирался сказать маме, и мы обсуждали, как сообщить ей эту новость.

— И отец не говорил вам о каких-либо других своих планах? — спросил Декер.

Натали посмотрела на сотрудников ФБР и наконец остановила взгляд на Амосе.

— Если вы спрашиваете, говорил ли он о том, что через месяц собирается кого-то убить, после чего покончить с собой, тогда мой ответ «нет». О таких вещах я не стала бы молчать.

— Но отец как-то намекнул вам на то, что собирается сделать? Возможно, в тот момент вы не придали этому значения, и все же это может быть очень важно.

Натали задумалась. Потерев глаза, она сказала:

— Как-то ночью мы говорили по телефону. Папа ни с того ни с сего позвонил мне во Францию.

— Когда это случилось?

— Где-то с неделю назад.

— Продолжайте, — сказал Декер.

— Так вот, он сказал, что до сих пор ни о чем не сказал маме и остальным, но намеревается это сделать. А затем произнес: «Ты думаешь, что знаешь человека уже очень долго, и вдруг выясняется, что ты его совсем не знаешь.