Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Романовы. Пленники судьбы - Александр Николаевич Боханов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 196
Перейти на страницу:
вполне закончена».

Еще были пункты о формировании свиты, в состав которой надо просить Императрицу «как о милости» включить тех людей, которых они хотели бы иметь с собой рядом в путешествии. Панин тут сделал приписку: «Конечно, как о милости, но крайне осторожно и не настаивая сразу».

Пункт пятый гласил: «Дети. Нужно сказать, что нельзя было бы доверить их в лучшие руки, чем в руки их бабушки; что таким образом мы вверяем ей наше драгоценнейшее достояние, будучи вполне бесспорно уверены, что они не могли бы быть под лучшей охраной; одним словом, на эту тему следует говорить ей самые дружественные и самые нежные вещи». Оценка Панина данной позиции была: «Очень хорошо».

Далее в плане значилось: «Сначала нужно сказать, что мы начнём с Вены; при этом случае можно наговорить ей лестных вещей для неё и для Императора». Панин полностью одобрил этот тактический приём. «Очень хорошо», – написал он на полях.

Затем следовали размышления о сроках, о конкретном маршруте поездки и о странах, которые следует посетить. Панин считал, что не надо добиваться здесь никакой конкретизации. «В случае, если бы пожелала сократить время путешествия, по-видимому, можно возразить, что хотели бы увидеть поболее стран и не ограничиваться каким-либо одним государством… Не нужно торопиться указывать страны, которые именно хочется видеть, так как не нужно восставать против воли, которую выскажут во время рассуждений с вами, так как после того, как уже уедете, можно будет с большей легкостью избрать одну дорогу вместо другой».

Старый царедворец понимал, о чём шла речь. Будучи сам поклонником Короля Фридриха, он знал, что и Цесаревич его чрезвычайно почитает, но Императрица придерживалась совсем иной точки зрения. Визит же Павла Петровича в Берлин в 1776 году и царские почести, ему там оказанные, привели Екатерину в гневное состояние. Он боялся, что она вычеркнет из плана поездки Пруссию, и он не ошибся: единственной страной, посещение которой было запрещено Цесаревичу и Цесаревне, являлась именно Пруссия. Как доносил в Лондон английский посол Джеймс Гаррис, стоило только Цесаревне заикнуться о визите в Берлин, как она «получила гневный отказ».

Екатерина II после первого разговора о «пользе путешествий» еще несколько недель «думала». Она не говорила ни «да», ни «нет», явно этим подчёркивая, что данная «экспедиция» ей не симпатична. Помощь Павлу и Марии неожиданно пришла с той стороны, откуда они никогда и не ожидали: фаворит Екатерины II, её «последняя страсть» генерал-адъютант А.Д. Ланской (1758–1784) стал просить «благодетельницу» отпустить сына и невестку в Европу. Императрица и сама понимала, что поездку следует разрешить, да и отказать «милому Саше» (Ланскому) у неё не было сил.

В начале июля 1781 года Екатерина II «соизволила» дать согласие на поездку. О том она собственноручным письмом уведомила Императора Иосифа II и, как всегда, о важном умолчала, а многое извратила. По её словам выходило, что Великий князь «заявил мне о своем желании посетить иностранные земли и в особенности Италию. Я могла только согласиться на такое желание, столь благоприятное для увеличения его познаний. Осмеливаюсь просить Ваше Императорское Величество разрешить проезд его через Ваши владения и позволить ему и его супруге представиться Вам этой зимою в Вене».

Императрица решила, что поездка Великокняжеской четы будет предпринята «инкогнито» под именем «графа Северного с супругой». Это соответствовало желаниям Павла и Марии: таким путём можно было избежать утомительных династических церемоний и обязательных визитов. Екатерине же этот вариант нравился по той причине, что Павла не будут принимать и чествовать по высшему разряду. Императрица отпускала «дорогих детей» за границу на долгий срок с легким сердцем ещё и потому, что они, особенно Мария, ей смертельно надоели. Эти вечные слёзы в глазах, эта печаль на лице по поводу своих сыновей, как будто она их отдала в рекрутский набор! Может быть, за это долгое отсутствие дети родителей забудут и исчезнут потом трагические позы и взгляды.

Павел Петрович до конца не верил, что мать разрешит ему с женой уехать на многие месяцы за границу. Когда же решение состоялось, то его охватили мрачные предчувствия. Нет, неспроста «матушка» отпустила. Не иначе как что-то замышляет в их отсутствие. Первое, что пришло на ум Павлу (и не только ему), так это то, что Екатерина может воспользоваться моментом и провозгласить наследником Престола внука Александра. Она на всё способна, в особенности – на дело тёмное.

Опасениями Павел поделился со своими конфидентами Репниным и Паниным. Репнин письменно откликнулся увещеваниями «изгнать недобрые мысли», а Никита Панин лично прибыл в Петербург и имел встречи с Цесаревичем. О чём они говорили, неизвестно, но вряд ли, как утверждал Шильдер, Панин хотел «отклонить Цесаревича от заграничной поездки». Данное утверждение ни на чём не основано. Панин не мог не понимать, что в той фазе всего этого дела переиграть его не имелось никакой возможности. Маршрут, свита, деньги – все было обговорено и приготовлено, русским представителям при иностранных дворах были посланы уведомительные депеши, и вдруг всё отменяется. Для такого шага должно было произойти экстраординарное событие, но такового в наличии не имелось.

«Конфиденции» Павла и Панина не остались незамеченными: Екатерина II об этом узнала и в качестве наказания отстранила графа от всех дел по дипломатическому ведомству.

Уезжали Павел и Мария 19 сентября, накануне дня рождения Павла Петровича. Екатерина II не желала принимать участие в чествовании годовщины рождения сына; она даже в таких мелочах оставалась сама собой, злобно-непримиримой…

«Графа и графиню Северных» сопровождала свита примерно из двадцати человек. В день отъезда случился неожиданный конфуз: Мария Фёдоровна при прощании с детьми три раза теряла сознание: и это на публике, перед сотнями глаз. Её на руках внесли в карету. Вся эта сцена выглядела не как радостное и долгожданное событие, а как отправка в ссылку. Екатерина II негодовала и готова была вообще отменить поездку, но в последний момент сдержалась. Она сама никогда не падала в обморок и вообще считала, что это – удел молодых барышень, но не взрослых («зрелых») женщин. Свое возмущение она излила в письме, отправленном через два дня вдогонку:

«Если бы я могла представить, что при отъезде она три раза упадёт в обморок и что её под руки отведут в карету, то уже одна мысль о том, что её здоровье придётся подвергнуть таким тяжелым испытаниям, помешала бы мне согласиться на это путешествие… Спросивши свое сердце и ум, я прихожу к заключению, что вам, если вы не находите никакого удовольствия продолжать путь, следует решиться тотчас же

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 196
Перейти на страницу: