У московского особняка Романовых. Княжич Дмитрий Алексеевич.

Всю дорогу в машине сохранялось молчание. Отец хмурил брови, но не спешил начинать разговор, я тоже был погружен в свои мысли. Весь разговор с царской семьей раз за разом прокручивался в моей голове, я выискивал новые интонации, намеки и скрытые смыслы.

Водитель вел плавно, машина шла легко. Ночные дороги были свободны, лишь изредка нам попадались другие автомобили, да и те в большинстве своем принадлежали городским службам.

Мой «Монстр», на котором отец приехал в Кремль, остановился перед крыльцом дома, и сидящий рядом со мной князь впервые заговорил, обращаясь к водителю:

— Семен, выйди, — велел глава рода, и охранник тут же вышел из машины, не забыв закрыть за собой дверь.

Я повернулся к отцу, и тот создал вокруг нас свое поле. На этот раз сфера была еще толще, чем обычно. Алексей Александрович отрезал нас от внешнего мира целиком. За пределами внедорожника нас сейчас не только услышать или увидеть нельзя, но и воздух не циркулирует.

— Я не буду ходить вокруг да около, нас все равно отсюда не подслушают, — произнес отец. — Чего хотел от тебя Михаил II?

Я расслабленно откинулся на спинку сидения.

— Просил оказать помощь в войне с Рюриковичами, — не стал скрывать я. — Также хотел, чтобы я назначил награду себе за это сам. Разведка больше с нами никак не связана, так что новых задач не будет какое-то время.

Князь хмыкнул.

— Ты сделал для нашего рода уже гораздо больше, чем я мог рассчитывать. И ведь ты прекрасно знаешь, что царь с царицей… — он взял короткую паузу, после чего продолжил: — Я хочу, чтобы ты знал, Дмитрий, я сделаю все, что в моих силах, для твоего благополучия. И тогда на встрече с Демидовым я не врал — Иннополис я строю для тебя.

Я покачал головой в ответ.

— Отец, даже не переживай по этому поводу. Я — Романов, им родился, им и умру, — заявил я, глядя на него. — Кровное родство с государем для меня ничего не значит. Он мой правитель, я поддерживаю его, но мы никакая не родня. Собственно, как показывает практика, для него и родня-то кровная тоже не родня, а конкуренты и враги.

Глава рода нахмурился.

— Я надеюсь, за пределами… — он обвел пальцем сферу дара, заполнившую внедорожник.

— Разумеется, я никому об этом не скажу, — фыркнул я. — В конце концов, нам всем еще жить в Русском царстве, и я не хочу, чтобы страна погрузилась в очередную Смуту. Пусть Михаил II правит до конца своих дней, а потом передаст сильную, крепкую власть тому, кому посчитает необходимым. Мне нужна стабильность в царстве, а не разброд и шатания.

Князь замедленно кивнул.

— А что царица?

Я подумал несколько секунд, сверяясь со своими выводами и заново оценивая ситуацию.

— Она меня по-настоящему не знает, — ответил я. — Пыталась спровоцировать на конфликт, заявила, что именно по ее решению я отправился на эти операции с разведкой. Я помню тетушку доброй и милой, а передо мной предстала жесткая и беспринципная женщина. С учетом того, как проходил разговор, полагаю, она всего лишь играла отведенную ей роль. Ведь чтобы я продолжал работать на государя, он должен быть ко мне добр. А вся эта кровь — дело рук его супруги. Так что и повода к Михаилу II придираться у меня якобы и быть не должно.

Отец нахмурился.

— Плохо, — заявил он через несколько секунд. — Значит, нам пора от связей с ней избавляться. Если сестра решила, что сына родного можно скормить царю, нас тем более без вопросов на плаху отправит.

— Не думаю, что стоит об этом переживать, отец. Как по мне, все идет своим чередом, и не стоит паниковать раньше времени, — пожал я плечами. — Хочет государыня покрывать Романовых или нет, она вынуждена делать так, как прикажет Михаил II.

Князь дернул щекой.

— Ты же мог отказаться, если бы она перегнула палку, — заметил он.

— И показал бы себя неуравновешенным мальчишкой, каким меня изначально считали, — ответил я. — А работа с царем приносит свои дивиденды. Мы показали ему мои работы, и я получил доступ в лабораторию. Я помог ему поймать предателя, и вот Романовы могут создать боярские семьи в своем княжестве. Да, работа на государя накладывает ограничения, но за все приходится платить. Михаил II сам знает, что суперсолдат я ему создам не сразу, и потому не торопится отпускать меня в свободное плавание, стремясь выжать максимум возможностей.

— И тебя это не беспокоит, — полувопросительно уточнил князь.

— Почему же? Беспокоит, но не настолько, чтобы я строил из себя капризную барышню и закатывал истерики, — ответил я отцу. — Я совершеннолетний и вполне осознаю, что это значит. Жизнь так устроена, что кто-то или что-то всегда будет мешать, но это не повод кататься по полу и кричать о несправедливости. Настоящий мужчина, даже если он не благородного сословия, делает все, чтобы справиться с проблемами, а не бегает от них. Царству угрожает клан Рюриковичей, и я согласен сделать власть царя крепче. Это обеспечит мне стабильность, при которой я смогу реализовать все свои идеи. Да, придется ждать, когда станет спокойнее, но если в моих силах приблизить этот момент, будет недостойно княжича ждать у моря погоды.

Князь посмеялся, выслушав меня.

— Государь бы сильно удивился, узнав, что с тобой проще договориться, если говорить открыто и честно, — прокомментировал он.

Я улыбнулся в ответ.

— Пока меня считают ребенком, все гораздо проще, — отмахнулся я. — Видишь, награду предложили выбрать, чтобы мальчик не капризничал.

Я помолчал немного.

— А что касается разговора напрямую, то даже ты не всегда видишь во мне того, кто я есть, отец. А ты ведь знаешь меня с рождения, видел, как я рос, учился. Ты знаешь меня, как никто другой. И даже тебе порой тяжело отделить стереотипы возраста от реальности. А что говорить о царице с царем, которые толком со мной не общались?

— Прости, Дима, это действительно сбивает с толку, — кивнув, согласился князь. — Но, несмотря ни на что, я очень тобой горжусь, сын. И готов поддержать всем, чем смогу. Что бы ты ни выбрал, я всегда буду на твоей стороне. И надеюсь, ты об этом знаешь.

Я улыбнулся в ответ, видя, как непривычно отцу говорить эти слова. Алексей Александрович вообще не слишком хорошо справлялся там, где речь шла о чувствах. Как любого нормального мужчину, его такие разговоры вводили в смятение. Как глава рода он прекрасно знает свои обязанности и справляется с ними, но как отец просто не умеет высказывать свои эмоции.