Во сне я видел Алёну и Иру тоже. Они радостно встречали меня, смеялись и куда-то вели. Стоило мне только отвлечься от их лиц, как уже оказался в избе дяди Толи. Он смотрел меня и очень тихо говорил: «Эх Серега, Серега! Как же так?». За одним с ним столом сидел и Андрюха, он опустил глаза и покачивал головой. Еще через мгновение передо мной оказалась Алена, её под руку держал какой-то парень, лица его я не мог разобрать, оно будто в тумане. Девушка просила прощения за то, что выбрала другого. Еще она говорила, что у нас все могло получиться, не случись тогда беда. Потом они же вновь появились передо мной, но Алена на руках держала младенца. «Я хотела назвать первенца в честь тебя, но у нас девочка» – сказала она, не глядя в глаза, будто боялась моей реакции. Я ей что-то хотел ответит, но рот открывался, а слова не вылетали. Я все пытался и пытался сказать ей очень важную вещь, уже перешел на крик, как мне казалось, но слов не было. После чего я упал на колени и тихо-тихо, так, что никто кроме меня не услышал: «Дождись меня! Пожалуйста дождись!». Но вместо Алёны мне ответила Ира, ласково коснувшись губами моего уха: «Я обязательно тебя дождусь!».

День двенадцатый. Утро.

Это точно был дом, в котором я родился. Только отчего-то он был перекошен, окна выбиты, ставни валялись на земле. Вместо двери зияла черная дыра, из которой в мою сторону тянулись руки.

– Сергей!

До боли знакомый голос, вот только вспомнить его не могу. На подсознательном уровне понимаю, что меня зовет кто-то из родственников, вот только кто, понять не могу.

– Сереженька, иди к нам!

Теперь женский голос, пропитанный теплотой и любовью, зовёт меня зайти в дом. Только вот этого человека уже нет в живых лет восемь.

– Серега, ёпт! Вот и ты к нам зашел! Ну проходи! Я такую настойку на малине сделал!

Это уже дядя! Он умер, когда мне было лет шесть от алкоголизма и я его помнил очень смутно. Но голос узнал.

Родные люди ждут меня там, за дверью, в моем старом доме. Там, где я провел свое беззаботное. Где мама могла пожалеть, если ты на улице расшиб колени, а отец пожурить немного, а потом сказав, что до свадьбы все заживет посадить рядом. А ты, восхищаясь этим могучим мужчиной, завороженно смотришь как он в очередной раз перебирает старый японский телевизор.

– Сережа, не уходи!

И только я собрался сделать шаг на встречу своим родным, как за спиной послышался голос Алены.

– Сереженька, пожалуйста.

К ней присоединилась и Ира. Однако, когда я повернулся, за мной никого не оказалось. Лишь размытые очертания разрушенного города.

– Сережа, ты нам нужен! – вновь прозвучал голос Алены. – Ты нужен мне!

– Я тоже нуждаюсь в твоей защите, Сережа! – вторила ей Ира.

Между тем, за дверью голоса становились все настойчивее, они звали к себе. Существа тянули в мою сторону руки и норовились схватить меня. А я сомневался. Я не мог решить, стоит ли шагнуть во тьму, где меня ждут мои родные или повернуть назад и идти на голос девушек, которым, как мне кажется, я не безразличен.

– Сереженька, иди к нам, – звал голос матери. – Нам тебя не хватает.

– Сережа, пожалуйста, без тебя тут плохо, – в разрез ей звучал голос Алены.

– Вернись! – словно гром средь белого дня прозвучал бас Андрюхи.

– Дуратский сон! – пробормотал я, прикрывая глаза от яркого света рукой.

Когда-то от бабушки я слышал, что если во сне зовут мертвые и ты решишься пойти к ним, то проснуться никогда уже не сможешь. Вот только я никогда не верил в это, ведь если это правда, и человек уходил на голос умерших и не просыпался, он не мог рассказать от чего умер. Вот и мне не довелось проверить эту теорию. Меня, можно сказать, вытащили с того света девчонки и Андрюха. Нужно проставиться, если вернусь.

– Когда вернусь, – поправил я сам себя вслух.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я спрятался в аптеке? Все что помню, это то, что когда я просыпался, то закидывался антибиотиком, иногда менял повязку на руке, да закусывал все гематогеном. Изредка, шатаясь от отсутствия сил, ходил в дальний угол справить нужду. А потом вновь, свернувшись калачиком засыпал.

Просыпаясь, я не предавал значению времени суток. Да я даже не понимал, что там за окном, день или ночь. В голове крутилась лишь одна мысль – не сдохнуть.

Сейчас меня не знобит, значит температура спала, рука немного саднит, но не так, как это было в первый день. Что не изменилось с тех пор, так это отсутствие сил. А еще ужасный голод, кажется, что желудок прилип к позвоночнику.

Едва передвигая ноги, я схватил с полки смесь для новорожденных, вскрыл и залил в банку воды до края. После чего начал методично размешивать, чтобы порошок растворился и получилось хоть что-то, напоминающее кашу.

Детское питание, после долгого отсутствия нормальной пищи вряд ли ударит по желудку, да и состав там сбалансирован. Вряд ли малышам будут пихать всякое непотребство.

Есть кашу маленькой мерной ложкой оказалось неудобно, поэтому пришлось её «пить» через край. Четырехсот граммовая банка, в принципе, насытила меня. Сверху закинул антибиотик, не знаю сколько я уже их принимаю, но лучше уж лишнюю таблетку принять, чтобы окончательно убить эту зомби-заразу во мне. А то не хочется в один момент превратиться в ходячего мертвеца.

А теперь пора менять повязку. Размотав старый бинт, я увидел, что рана покрылась корочкой. Зрелище, конечно, не из приятных, даже не знаю, как меня не стошнило от этого вида. Но вот сейчас тошнота накатывает. Толи это от таблетки, толи действительно моя нежная натура стала проявлять себя.

Я промыл рану хлоргекседином, сверху засыпал все «Стрептоцидом» и все замотал бинтом. Не знаю насколько эти действия правильны, но что-то мне подсказывало, что так гораздо лучше, чем просто забинтовать.

Место укуса заныло сильнее, а вместе с ним и раны от когтей на плече и ноге. Там, похоже, я не менял повязки с первого дня. После того, как обработал остальные раны, я решил провести ревизию.

Нет, препараты перебирать не собирался. А вот найти что-нибудь для себя полезное, в плане вещей, было бы не плохо. И я нашел. В комнате, где лежал обглоданный труп, стоял школьный ранец, видимо он принадлежал одному из тех мутантов, что напали