– Из-за вот этого. Что это вообще такое?

Я смотрю на него, затем пожимаю плечами:

– Не знаю, если честно.

– Ты ведь понимаешь, что оно ненормальное, правда? – говорит Аша.

Сестра уже рассказала ей все о нашей вылазке и о том, что мы там обнаружили. За исключением, конечно, сюжета о моих способностях.

– Он, – поправляю я, закатывая глаза. – И серьезно, Аша? Про нас тоже твердят, мол, мы ненормальные, а мы тут ссоримся из-за котенка.

– Это существо, которое ты нашла в храме, посвященном демонам, и оно не только меняет форму, но и питается твоей кровью, – возражает Бритта. – Я видела, как он тебя укусил.

– А что, если оно захочет нас убить во сне? – добавляет Адвапа. – Об этом ты не думала?

Я снова закатываю глаза.

– О, да Ойомо ради, кем бы Икса ни был, он не чудовище, уж я знаю точно. Просто перевертыш, которого растит тот, кто жил в храме. – Я знаю, что все так и есть. – Да и вообще, это ндоли сказало мне его оставить.

Бритта вскидывает брови.

– Ндоли сказало? Ндоли – это состояние, похожее на боевое, ты же понимаешь, правда?

– Ндоли – это боевое состояние, ну, более глубокий его вид, – поправляю я.

Не могу винить остальных, что они не знают больше. Белорукая отказывается их обучать, мол, напрасная трата сил, поскольку у них нет таких, как у меня, способностей.

– И когда я в нем, Белорукая говорит, что я вижу все яснее, чем обычно. Например, это. Икса не желает нам зла.

«Де… ка…» – соглашается Икса.

– Ты из ума выжила, – говорит Бритта. – Ты это понимаешь, да?

Вздыхаю, возвращаясь в кровать и натягивая на себя одеяло. Я не собираюсь больше спорить.

– Давайте так: завтра я поговорю об Иксе с Белорукой. Скажет от него избавиться – я подумаю.

– Ладно, – фыркает Бритта. – Но я хочу тоже там быть. Проследить за тобой.

– Ладно, – соглашаюсь я.

Жду, пока не стихает ворчание с удаляющимися шагами, затем бросаю на Иксу взгляд.

«Только не докажи, что они правы, хорошо?» – беззвучно шепчу.

«Де… ка…» – вот его ответ.

Он прижимается ко мне, и мы вместе засыпаем.

* * *

Когда следующим вечером я прихожу на озеро, Белорукая как обычно возлежит на ковре с кувшином пальмового вина, россыпью сушеных фруктов и тарелкой сыров. Белорукая обожает негу, и это никогда не изменится. Я прибываю первая, и Белорукая, приглашая, похлопывает рядом с собой:

– Присаживайся, Дека.

– Да, кармоко, – отвечаю я и, быстро опустившись на колено в традиционном приветствии, неохотно опускаюсь на ковер, вся как натянутая струна.

Я знаю, что должна рассказать про Иксу, но не представляю как. Кроме того, еще нет Бритты, а я пообещала без нее не начинать.

– Говорят, ваша первая вылазка прошла успешно, – негромко произносит Белорукая, наливая бокал пальмового вина и протягивая его мне.

Качаю головой, отказываясь.

– Да, кармоко, мы победили всех смертовизгов, что гнездились в пещере.

– Прекрасно. – В глазах Белорукой, как всегда, мерцает веселье, она делает глоток вина. – Узнала ли ты в процессе что-нибудь новое о своем даре?

Мгновенно думаю о том, как в той пещере внутри меня втекло осознание, как ндоли взяло верх почти сразу, как только кровь забурлила предупреждением. Мне не пришлось медитировать, заставлять себя, оно просто приходило, когда мне было нужно, а когда нет – уходило.

– Кажется, я начинаю понимать, как оно работает, – наконец отвечаю я.

– И как же?

– Ндоли связано с моей кровью. Стоит крови хлынуть быстрее, как приходит ндоли. Вот почему раньше, чтобы вызвать боевое состояние, мне приходилось бегать или впадать в панику. И теперь я знаю, как работает голос. Думаю, он влияет на тела смертовизгов.

Теперь я вспоминаю, как еще на расстоянии начала чувствовать их сердцебиение, как оно замедлялось всякий раз, как я отдавала приказ.

– Из меня вырывается сила, и она заставляет их тела реагировать, замедляться. Поэтому они делают все, что я приказываю, – заканчиваю я.

Что-то в моих словах заставляет Белорукую задумчиво нахмурить брови.

– Так, значит, тебе на самом деле даже необязательно говорить… – Она ахает, в глазах зажигается странное волнение. – Что, если вместо использования голоса мы сосредоточимся на том, чтобы направлять твою силу, вкладывать ее?

– Как? – спрашиваю я, заинтригованная.

– Целенаправленные действия. Танец, так сказать. – Белорукая, глубоко задумавшись, постукивает пальцем по губам. – Да… думаю, мы должны придумать для тебя особое боевое искусство.

Боевое искусство для меня? Даже не могу себе такое представить, но кто, как не Белорукая, могла это придумать.

Все Тени хорошо разбираются в боевых искусствах. У них даже есть собственный стиль боя, грациозный, почти воздушный. Кармоко Хуон однажды его продемонстрировала, но для алаки он бесполезен, ведь это требует утонченности, которой мы более не располагаем. За нашими движениями стоит слишком много грубой силы.

Наблюдаю, как Белорукая продолжает говорить, и в ее глазах все больше разгорается радостное возбуждение:

– Я думала об этом, когда только взялась за твое обучение, но теперь знаю: это необходимо. Начинаем завтра – нельзя терять время. Военный поход уже совсем близко, и я хочу, чтобы ты была готова, если понадобишься.

Если понадоблюсь? Сдерживаю смех от такой формулировки. Скорее уж «когда». Я знаю, что Белорукая намеревается использовать меня во время похода, эдакое оружие на поводке, которое она с большой помпой преподнесет императору. Вот почему она давит на меня все сильнее, постоянно напоминает, насколько поход будет сложнее всего, что я уже пережила.

Если она сумеет сделать из меня идеальное оружие, она обретет в глазах императора еще больший статус. Начинаю понимать ход ее мысли.

Испытываю облегчение, когда на горизонте возникает знакомая фигура Бритты. То, что я готова к сражению, еще не значит, что я хочу сейчас о нем думать.

– Я хотела кое-что вам рассказать, кармоко, – говорю я.

– Да?

– Я кое-что нашла в той пещере, где были смертовизги.

– А, ты про своего нового питомца? – негромко произносит Белорукая.

Бросаю на едва подошедшую Бритту свирепый взгляд:

– Ты уже рассказала?

Подруга виновато вспыхивает.

– Я должна была, Дека, это мой долг – защищать тебя!

Я в ярости вскакиваю.

– Защищать? Я говорила тебе не…

– Что ж, это определенно не кошка, – перебивает Белорукая, задумчиво постукивая пальцем по губам. – Хотя… издалека можно и спутать. – Она поворачивается ко мне: – Как ты думаешь, что это?

Я моргаю, мгновенно отвлекаясь от гнева.

– Какой-то перевертыш, – отвечаю я. – Мама говорила, что такие существа встречаются на юге.

Белорукая пожимает плечами.

– Не мне подвергать сомнению то, что твоя мать считала правдой.

– Вы думаете, он опасен, – сужаю я глаза.

– Я думаю, тебе нужно выяснить наверняка, что из себя представляет твой питомец, прежде чем и дальше прижимать его к груди или кормить кровью.

Я снова рывком поворачиваюсь к Бритте:

– Ты и об этом рассказала!

С тех пор, как я вытащила Иксу из пруда, время от времени я позволяю ему выпить глоток моей крови. Ему это, похоже, нравится, так что вреда от этого я не вижу. Поверить не могу, что Бритта меня так предала.

Судя по ее возмущенному выражению лица, сама она так не считает.

– Я должна была! – шипит Бритта. – Ты ведешь себя неразумно!

– Я всецело разумна! Я была на полпути в ндоли, когда его нашла, и заметила бы в нем зло! И вообще…

– Вот что я думаю, – опять перебивает Белорукая.

Когда я неохотно поворачиваюсь, она продолжает:

– В ндоли ты, судя по всему, становишься очень восприимчива, так что предпочту к нему прислушаться. Если оно говорит, что питомец безопасен, значит, он безопасен. На данный момент… – Белорукая кивает, приняв решение. – Я позволю тебе его оставить, пока сама разузнаю больше. Обязательно дай знать, что произойдет, когда скормишь ему больше проклятого золота. Любые реакции, любые изменения могут дать подсказку к его происхождению.