воином, что находился с ним в сокровищнице. Вторая — и в его руке длинный черный шест с наконечником такого непроглядного и жутко поблескивающего мрака, что аж дыхание от страха сперло. Не только мы с Малезий вскрикнули, но и воины охнули, когда наконечник и часть шеста пронзили грудь Рола.

Фрей вскинул руку, посылая в дальмейна багровый файер, но демон оказался шустрее — накрыл себя и жертву темным куполом, совсем как Лесира. И так же, как она, буквально осушил Рола — выпил его магию, жизнь и душу. Мало того, торжествуя, смотрел в глаза Фрею, явно мстил за свой позорный проигрыш.

— Уверен, в этот раз ты не будешь спорить, что души, помеченные моей магией, мои! — нахально ухмыльнулся демонюка, кивнув на остальных пострадавших.

Закончив свое черное дело с первым телом, еще и брезгливо отступил от горки тлена.

— Настолько хорошо меня знаешь? — сухо «удивился» Фрей.

— Согласно кодексу первозданного мрака они мои! — вскинулся дальмейн. — И в отличие от твоей женщины, эти души более чем щедро напитаны моей энергией.

— Милая и заботливая Лесира решила на всякий случай тебе подарочек оставить, — ухмыльнулся Фрей, — задобрить бедного, обманутого, обесчещенного, оголодавшего дальмейна. Кинула косточку погрызть, чтобы щупальца не протянул с голодухи…

— Ты нарываешься, — с ненавистью протянул дальмейн.

— Учу тебя жизни, дурень, иначе кто, если не я?

— Есть гораздо умнее и опытнее наставники, — пытался держать лицо дальмейн.

— В чем я сильно сомневаюсь, иначе бы ты знал, что вайрам нет дела до чужих кодексов, правил и ограничений. Все, что мы сочтем своим, будет принадлежать только нам. И никак иначе! А ты раз за разом ошибаешься, несешь какую-то чушь, буквально умоляешь меня лишить тебя рогов и прочих атрибутов мужественности твоего вида…

Вайр и правда провоцировал монстра, и в первый раз, и сейчас. И со мной тоже в духе провокаций говорил. В этот момент я осознала один немаловажный нюанс: после встречи с Фреем незаметно изменилась — ерничаю, ехидничаю, в общем, совсем страх потеряла, как и чувство осторожности. Это так на меня связь с ним повлияла или личный недостаток?

Но вскоре поняла, что совсем его не знаю. Оказалось, Фрей отвлекал, а Иор, создав магическую петлю, обвил ее вокруг одного из зараженных тьмой и уволок к нам.

— Это моя добыча! — запоздало взревел дальмейн.

И понеслось… В пылу спора с Фреем он не сразу заметил, что Иор умыкнул у него и вторую жертву. Мужчину, который, несмотря на происходящий кошмар и смерть сослуживца в паре метров от него, как заведенный скоблил скрюченными пальцами по древним кирпичам. Причем то, что это не только спасение, но и ловкий военный ход я поняла, когда пострадавшего оттащили настолько, что каменная кладка стены дернулась, освобожденный запорный механизм потайной двери сработал и она начала закрываться.

Выбраться из сокровищницы дальмейн не успел, вновь получив «кровавый кулак» в грудь от Фрея, отчего буквально впечатался в стену, предварительно снеся полки и сундуки. При этом вайр насмешливо крикнул в закрывающийся проем:

— Да кто спорит, конечно, твоя добыча! Сокровища точно все твои, пользуйся, ни в чем себе не отказывай, намотай потуже на шею цепи и ожерелья, вдруг нам повезет — задохнешься.

— Он выберется оттуда? — просипел ближайший воин, нервно кося то на мага крови, то на закрывшуюся каменную дверь.

— Естественно, — весело заверил Фрей.

— Господин, вы только злите его еще сильнее, — осмелился укорить Иор своего командира, вытаскивая за магический щит двух пострадавших.

— Запомни на будущее, мой темный друг, раз уж ваш мир стал известен дальмейнам, тебе эта информация обязательно пригодится, — по-деловому, строго ответил Фрей. — Этих тварей усиливают чужие негативные эмоции и ослабляют собственные. Чем больше он злится, тем слабее становится. Эмоции нарушают их концентрацию, внимательность. И в интересах его противника максимально разозлить дальмейна, при этом сохранив личную собранность и спокойствие.

На последнем слове Фрей стремительно создал багровый щит и накрыл им всех живых и умирающих, а следом каменная кладка стены тайника разлетелась острым, смертельно опасным крошевом. И из разлома начал протискиваться кошмар: рогатый, источающий яд, с десятком щупалец и глаз трансформированный дальмейн. Настолько огромный, что рогами скоблил по потолку, заполняя собой все пространство.

— Что ж ты такой жирный-то, — поморщился Фрей, глядя на монстра, и добавил ворчливо, — отъелся так, что придется с тобой повозиться… иначе обрушим весь замок…

— Я потомок великого и могущественного рода… — ярился дальмейн, раздуваясь еще больше.

Маги укрепляли энергетические щиты. Хотя бы этим помогая своему командиру, пока он продолжил издеваться над врагом, потерявшим контроль над эмоциями. При этом ограничивал его своими щитами, не пропускал к нам, вынуждая крушить стены и неповоротливой тушей толкаться на одном месте. Я невольно улыбнулась, ведь теперь в курсе, что язвит Фрей не из-за мерзкого характера и длинного языка, а с целью ослабления противника. К тому же поймала себя на удивительной мысли: под защитой купола Фрея и его воинов уже не испытывала ужаса, вызывающего ступор и шок, как было утром, проникалась могуществом своего «жениха». Потом обратила внимание на страдальцев, помеченных первозданным мраком. Их жуткой кучей, корчащейся в судорогах, окровавленных и безумных свалили у выхода в коридор, подальше от начавших обмениваться магическими ударами вайра и дальмейна.

Первым я решилась проверить Кворика, который получил самую маленькую из всех дозу. Возле него, не прикасаясь, замерла Малезия, закрыв ладонями рот, в раздрае, не то орать от ужаса при виде пришельца из другого мира, не то выть из-за потери близкого ей человека. Нервно оглянувшись на Фрея, я убедилась, что он пока без особенных проблем сдерживает выпады дальмейна, и присела рядом с мужчиной.

От него пахло, сильно, мерзко, первозданным мраком Рамоха — запахом иного мира, чуждого и смертельного. Это не тот сладкий запах тьмы, который с таким удовольствием поглощает мой источник, не сладость чужих проклятий и накопленного зла, ненависти и другого негатива, которые для меня теперь как вкуснейший десерт.

Сейчас я осознала разницу между мраком и тьмой. И если первый — это вражеский засланец и мерзость, то вторая — естественное равновесие, ведь без света не бывает тьмы, они природный баланс друг друга. Я грустно улыбнулась, ощутив себя воином Света, его защитником. Но, посмотрев на почерневшего, в темных прожилках умирающего и теряющего душу мужчину у своих ног, содрогнулась от грядущих крайне омерзительных перспектив.

Внутри все сжалось в напуганный комочек, потому что я уже знаю, что будет дальше. Знаю, насколько мне будет плохо, поэтому и медлила, собиралась с силами. Выбора не было, кроме меня