такое нападение, кто виноват и как не допустить подобного впредь. Немногочисленные отряды всадников уходили из лагеря, чтобы найти обидчиков. Но что их искать – если они вон, видны невооруженным глазом. Поэтому они вскоре возвращались и их командиры спешили к командующему корпусом, фон Русворму. Женщины из лагеря, при этом, несмотря ни на что утром сходили к реке стирать вещи своих сожителей и вели себя как ни в чём не бывало.

Пока все суетились, Теодор отдыхал. Его ещё не перевели протодекархом, а потому он осмотрел снаряжение скопефтов в полулохе Глёкнера, проверил наличие свинца, пороха, достаточно ли фитиля, полны ли фляги водой. Глядя на всю суету, решили приготовить горячий завтрак. После которого он завалился под телегу и читал тот дневник, что он нашёл в вещах сипаха. Увлекательная оказалась вещь. Пергаментные листы скрывали пересказ семейной легенды одного знатного димота, предки которого служили многим Ромейским императорам, в том числе и Маврикию. И рассказывалось там, в частности, что этот великий император, последний из династии Юстиниана Великого, перед тем как его самого и его детей казнил жестокий Фока, блокированный в Городе мятежными войсками, успел их семье передать часть казны, вместе со своей короной, которую они надёжно и спрятали, чтобы передать наследникам. Короне этой предписывались волшебные свойства, так как она перешла к Маврикию от Юстиниана, а тому досталась от других великих императоров, коих в прошлом было не счесть. Но Фока не дал династии Юстиниана ни единого шанса. И потому вскоре после его гибели эта семья стала искать, кому же передать реликвию. Ираклию и его потомкам не передали, так как они не любили Город и вообще хотели перенести столицу в Карфаген. Да и не задерживались потомки Ираклия на троне, свергая и убивая друг друга. Когда к власти пришли Исавры, то Льву III Иконоборцу, первому из этой династии, они решили преподнести корону, как достойному. И как описывалось, именно это помогло ему остановить арабское нашествие и разбить их огромную армию у Акроинона. Затем корона попала к Константину V, который задавил восстание армянина Артавазда, а патриарха Анастасия, за то, что тот признал Артавазда императором - выпорол и голым провёз сидящим на осле задом наперёд и вновь утвердил его патриархом, разбил прочих врагов как на западе, так и на востоке и вернул огромное количество земель… На этом месте Теодор удивился. Это не тот ли Константин, которого ныне называют Копронимом – то есть Навозником? Ничего подобного Теодор в скриптории не встречал!

Из захватывающих историй прошлого, которых Теодор и не слышал, его отвлекли команды строиться. Перед выходом повесили несколько дезертиров, что решили, что уж больно много опасностей ожидает их впереди. Но так как поймали их более сотни, то остальных выпороли, и ткнув в ещё покачивающиеся на ветках дуба тела, указали, что в следующий раз с ними сделают то же самое.

Войско вновь пошло вперёд, держа путь подальше от болотистой Ригины, держась вдоль по накатанной дороге. До Адрианополя оставался всего один дневной переход. С запада нёс свои воды Эврос, от которого к востоку на чуть более мили располагалась относительно ровная долина, а потом начинались почти бесконечные холмы, которые затем, через почти неделю пути упирались в горы Странджа.

Корпус не успел уйти далеко. Впереди, насколько хватало взгляду, появилась тёмная полоса, которая всё приближалась и приближалась.

По войску ромеев и их союзников прозвучала команда от командующего остановиться. Подтягивались колонны бойцов и тучи пыли приходили вместе с ними, чтобы осесть на одеждах людей.

Скрип телег обоза, щелканье кнутов погонщиков скота, ржание коней, мычание волов, звон и стук набедренных щитков и прочих элементов снаряжения, крики офицеров, звук шагов тысяч людей и боевых труб – все звуки смешивались в один сплошной фон. Теодор с солдатами лишь пытался понять, что происходит, так как из-за спин товарищей ничего не было ясно.

Через какое-то время их стали разворачивать в боевые порядки. Турмарх маркиз де Виллаб и друнгарий де Вальверде отдали команду и они двинулись к реке. По их приказу построились в терцию, где центром общего построения стал плотное каре контарионов, с одоспешенными бойцами в первых рядах, и алебардистов, общим числом до двух с половиной тысяч человек. Перед фронтом контарионов растянулись в три ряда все скопефты с мушкетами и часть с аркебузами, общей численностью под пятьсот солдат. Все прочие аркебузиры четырьмя малыми каре выстроились по углам каре контарионов, каждая численностью до трёхсот человек. Таким образом Сицилийская турма стала основой левого фланга корпуса Русворма, упираясь в Эврос и доходя до дороги на правом фланге.

Через промежуток в сотню шагов в сто строилась турма, которую обычно называли Критской или Венецианской, под командованием Стефана Алусиана. Здесь немало солдат была набрано с Крита, Кефалонии, Керкиры, Лефкаса, Итаки, Мелеты и прочих греческих и не совсем островов, принадлежащих этой республики, как и сам нынешний командир, чья семья когда-то эмигрировала туда из терпящей поражение Империи со всеми накопленными богатствами и поступила на службу к дожам, но в начале прошлой зимы решившие вернуться. Никто и не сомневался, что он просто является человеком купцов, какие бы пышные патриотические речи он не вёл. Правый фланг «критян» упирался в Латинскую турму, хотя тут правильнее назвать всё же полк, так как он был полностью сформирован из иностранных добровольцев, присоединившихся к войску из желания поучаствовать в грабежах. Из них сформировали единую боевую единицу под началом выбранных офицеров для удобства командования этим разношёрстным обществом. Не менее трёх тысяч головорезов, под командованием Йозефа Лакатоша, считались опытнейшими воинами и на них возлагались большие надежды, в отличие от «ромейских» турм. Они стали правым флангом корпуса. Ланциарная турма, набранная в Городе в самую последнюю очередь и состоящая в основном из самого отъявленного сброда и самой худшей выучки, которые до этого использовались в основном в качестве саперов, располагались в резерве, под командованием Франсиско Пласа и Димитрия Контостефана.

Большая часть кавалерии, до пяти сотен всадников Грегора Тебара располагалась ближе к правому флангу. Остальные три сотни, поделенные на несколько эскадронов, должны были прикрывать промежутки между турмами и сами делать «вылазки» между ними.

Всех тех, кто ехал в лекарских обозах со стёртыми ногами, мучающихся животом и прочих болезных, хоть как-то способных участвовать в намечающемся сражении, командиры старались поставить в строй.

А то, что сражение будет, становилось понятно всем, так как за толпами конницы, которая перемещалась вдалеке,