– Яна, а давай пригласим нашего картонного друга за стол? – весело предлагает Симон, кивая в сторону фигуры Яниса. – А то мне уже стыдно перед ним. Стоит там в углу, наблюдает, как мы весело проводим время без него.

– Ты тоже чувствуешь, как этот взгляд прожигает в нас дыры? – с усмешкой подхватывает Ираклий. – Прямо рентгеновский аппарат!

– О да, – смеётся Симон. – Смотрит чересчур пронзительно и сексуально. Ещё чуть-чуть, и сожрёт всех нас.

– Кому вы на фиг сдались? – фыркает Аврора. – Он тут только нашу булочку хочет съесть, – бросает на меня ехидный взгляд.

– Какие же вы идиоты, – закатываю глаза и качаю головой. – Симон, ты притащил эту фигуру в дом, ты её и увезёшь.

Друг поднимает руки в оправдательном жесте:

– Меня заставила твоя любимая подруга заниматься этой фигнёй! – кивает в сторону Авроры. – И это ты ещё не видела, что она хотела прицепить ему между ног! – театрально ужасается он.

Я сразу понимаю, о чём он говорит. К фигуре бывшего Авроры я приделала крошечный бумажный член, а потом эффектно изрезала его на кусочки. Но я и подумать не могла, что подруга решит повторить этот трюк с Янисом!

– Так что можете сказать мне спасибо, – гордо заявляет Симон, выпрямляясь. – Я спас вас от крайне неловкого вечера.

Комната взрывается хохотом. Сара, родная сестры Авроры, пытается вразумить сестру и объяснить, что её поведение некультурно, но Авроре плевать – она смеётся громче всех и пытается сквозь смех что-то сказать, но у неё получается только бессвязное бормотание. Я мягко улыбаюсь, наблюдая за всеми за столом. Как хорошо осознавать, что эти сумасшедшие люди – мои друзья.

Успокоившись, они наконец продолжают играть, а я, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, стараюсь сосредоточиться на их игре.

– Ты такая тихая сегодня, всё хорошо? – обращается ко мне Илиана.

– Всё отлично, – я натягиваю лёгкую улыбку и перевожу взгляд на неё.

– Не ври, – мягко возражает она и смотрит на того, кого мы обсуждали последние минуты. – Скучаешь по нему?

– Я его не помню, – отрезаю я и поднимаюсь из-за стола.

Беру пустую тарелку в руки, чтобы скрыть нарастающее волнение, и добавляю:

– Ягоды закончились, пойду доложу.

Илиана встаёт вслед за мной, берёт со стола вторую тарелку со снеками, и мы вместе направляемся на кухню.

– Разве это уважительная причина для души? – тихо продолжает она, когда мы подходим к столешнице, заставленной продуктами.

Я останавливаюсь и, повернувшись к ней, встречаюсь с её проникновенным, полным сочувствия, взглядом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Знаешь, когда тяжелее всего проживать чувства? – она делает небольшую паузу, словно давая мне время настроиться на этот разговор. – Когда ты запрещаешь себе их испытывать. Ты не перестаёшь чувствовать, но начинаешь бороться с самой собой. В конце концов это приводит к саморазрушению.

– Я разрешаю себе злиться и недоумевать, – отмечаю саркастично.

– Но ты запрещаешь себе скучать и любить, – мягко парирует Илиана. – Это… – подняв руку, она осторожно касается моего виска. – Не одно и то же, что это? – её рука опускается к моей груди, где бешено колотится сердце. – Если бы можно было приказывать себе, что чувствовать, я смогла бы забыть Ираклия за полгода. Но чем больше я сопротивлялась своей любви, тем сильнее она становилась, уничтожая всё вокруг. Меня в том числе.

– Со временем все чувства притупляются, – холодно бросаю я и, отвернувшись от неё, делаю вид, что меня больше интересует сервировка ягод на тарелке. – Ничто не вечно.

– Ты права, – соглашается со мной. – Твоя злость не вечна. Но вот любовь… С этим я готова спорить до последнего. Если это настоящее чувство, то оно успокоится только тогда, когда ты перестанешь бороться с ним и примешь его.

– Хочешь сказать, что любить Ираклия на расстоянии было легко и спокойно? – поднимаю взгляд на неё.

– Легче, чем когда я пыталась убедить себя и всех вокруг, что не чувствую к нему ничего, – признаётся Или, и в её глазах вспыхивает тень той боли, которую она когда-то пережила. – Отрицание только усиливает то, от чего мы бежим.

– Только есть одна разница. Этот мужчина не Ираклий. И не достоин моих чувств.

– Ты уверена? По-моему, Янис – достойный мужчина.

– Достойный мужчина? Серьёзно? – переспрашиваю с усмешкой, чтобы скрыть в голосе отчаяние и боль. – Знаешь, что он мне сказал при первой встрече в больнице? «Хорошо, что ты меня забыла»! Это, по-твоему, слова достойного человека? Он появился, поиграл с моей уязвимостью и молча уехал, оставив меня с пустотой внутри.

Илиана хмурится и с недоумением смотрит на меня.

– Мне паршиво, потому что я не помню ни черта, – продолжаю я, ощущая, как слёзы подступают к глазам. – Но складывая пазлы, я вижу только одну картину: он играл мной, а я… Я даже не знаю. Рядом с ним моё сердце словно обнажено, – морщусь от собственного признания. – Ужасное чувство.

– Прежде чем делать такие поспешные выводы, вам нужно нормально поговорить. Не стал бы Янис играть твоими чувствами.

– Так уверена говоришь, будто знакома с ним лично, – раздражаюсь от её попытки оправдать его.

Илиана поджимает губы и отводит взгляд. Достаёт из упаковки чипсы и раскладывает их в тарелку.

– Я просто хочу видеть тебя такой же счастливой, какой видела до аварии. У тебя горели глаза рядом с ним, – улыбается она. – Ты вся светилась. И летела к нему, чтобы сказать… – резко замолкает, словно спохватившись, что сказала лишнее.

– Чтобы что? – я смотрю на неё озадаченно.

– Ничего, – спешно отвечает подруга. – Лучше, чтобы ты сама постепенно всё вспоминала.

– Издеваешься? – повышаю голос, не в силах сдержать свою злость и… страх. – Я летела к нему, чтобы сказать, что беременна?

Глаза Илианы расширяются от удивления.

– Сказать, что ты любишь его… – исправляет, смотря на меня в шоке. – Яна, ты беременна?

Её вопрос повисает в воздухе. Весь мой фокус внимания сосредоточен на её словах. Люблю его? Я никогда никому не признавалась в любви, кроме Артёма, потому что никогда больше не позволяла себе чувствовать так глубоко. А теперь выясняется, что я готова была признаться в любви Янису спустя… сколько? Шесть месяцев отношений? Это невозможно…

– Я прям так и сказала? Люблю его? – уточняю шёпотом.

Илиана молча кивает и после короткой паузы тихо произносит:

– Ты не ответила на мой вопрос, – напоминает с беспокойством. – Ты беременна?

Я также киваю ей в ответ, не в силах произнести ни звука. Слова застревают в горле комом.

Летела к нему, чтобы признаться в любви…

Господи, какая же я дура набитая…

Искренне