вид незнакомца, напросившегося на важную роль, но было бы неразумно выказывать ему недоверие, не имея ничего, кроме смутных подозрений. Вместо этого, юноша решил попытаться как можно лучше обезопасить их план.

— Дельное предложение, Шэчи, — кивнул генерал Хань. — Я отдам нужные распоряжения. А сейчас, отдыхайте, друзья — сегодня, вам предстоит бессонная ночь, — на этом, собравшиеся договорились о времени и месте сбора перед выступлением, обменялись прощаниями, и начали расходиться.

— Не совершил ли ты ошибку, Шэчи? — тихо спросила Му Ваньцин, когда они с мужем направились к гостевым комнатам, которые им любезно предоставил генерал Хань. — Ведь Цюань Гуаньцин намеренно подначивал тебя, чтобы ты попросился в опасное место.

— Этот недалекий злопыхатель помог нам, сам того не зная, — весело ответил юноша. — В любой битве, первые ряды — место, где легче всего покрыть свое имя неувядающей славой.

— Или сложить голову, — нахмурилась девушка. — Помни, есть небеса выше небес, и человек выше человека. Что, если в киданьском лагере мы столкнемся с превосходящей силой?

— Тогда, я сделаю все для твоего спасения, любимая моя жена, — Шэчи остановился, и сжал плечи Ваньцин, заглядывая в ее серьезные глаза.

— Нашего, муж мой, нашего, — непреклонно ответила та. Юноше ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть, и на лицо девушки вернулось немного спокойствия.

* * *

Братья Ю с фамильным оружием

Проникнуть в лагерь киданей удалось без проволочек и лишних трудностей. Часовые на его стенах умерли быстро: двоих срубили братья Ю, метнув свои щиты, чьи края щетинились заточенными зубцами; двоих застрелила Му Ваньцин из верного наручного стреломета; еще троих прикончили сыновья Шань Чжэна, умеющие обращаться с тайным оружием. Затем, применив технику шагов, небольшой отряд Цяо Фэна перебрался через деревянный частокол, окружавший лагерь, и разделился. Сам глава Клана Нищих, как один из немногих, кто знал принца Чу в лицо, отправился к одному из командирских шатров. К другим из них отправились группы сильнейших из прибывших воителей. Инь Шэчи, и оставшиеся с ним, затаились в ожидании сигнала к атаке, которым должно было стать нападение гвардейцев Хань Гочжуна. Те вскоре должны были налететь на дальнюю окраину лагеря, пуская стрелы и громко крича боевые кличи, и оттянуть на себя часть внимания киданей.

Шэчи задумчиво оглядел свое маленькое войско, состоявшее из братьев Ю, Шань Чжэна и его пятерых сыновей, десятка шаолиньских монахов, и, разумеется, Му Ваньцин. Им удалось спрятаться в тени большого шатра, служащего приютом то ли мелкому воинскому начальнику, то ли отряду солдат. Инь Шэчи рассчитывал провести в этом укрытии остаток времени до предстоящего боя. Он встряхнулся всем телом, предвкушающе улыбаясь — близкая смертельная опасность будоражила нервы и горячила кровь, побуждая к действию, и юноша принялся успокаивать дыхание, не желая перегореть до начала сражения. В его первом бою со столь многочисленным противником, он намеревался пустить в ход все свои силу и мастерство, показав друзьям и врагам могущество секты Сяояо, и сделав все возможное для защиты родной земли.

Сильнейший грохот прервал его дыхательные упражнения. Пламя полыхнуло у дальней стены лагеря, взвившись к небу. Темная ночь, чей мрак безуспешно пытались разогнать киданьские факелы, превратилась в багровую зарю, освещенную рукотворным солнцем могучего взрыва, и последовавшего за ним пожара. Несомненно, это было делом рук скрывшего свое имя юноши, что вызвался поджечь киданьский склад огневых припасов, но нельзя было придумать худшего времени для выполнения этой задумки.

— Что ты наделал, безвестный глупец? — с отчаянием на лице прошептал Ю Цзюй, старший из братьев Ю. Его ладонь судорожно сжимала рукоять сабли. — Мы все можем погибнуть здесь из-за твоей опрометчивости.

Он был прав — слишком многих солдат Ляо вырвала из сна эта грохочущая и полыхающая побудка. Атака гвардейцев Хань Гочжуна утратила смысл — они не смогли бы привлечь достаточно внимания, чтобы облегчить задачу воинов, ищущих принца Чу. Все, кто могли ее облегчить, были здесь — находясь поблизости от командирских шатров, отряд Шэчи всё ещё мог стянуть на себя достаточно врагов, чтобы дать Цяо Фэну и ушедшим с ним возможность выиграть этот бой.

Инь Шэчи тяжело вздохнул, и поднялся на ноги. Его задача только что стала стократ труднее, но он не собирался отступаться, даже пред лицом возможного боя с сотнями и тысячами противников.

— Ко мне, славные воины великой Сун! — вскричал он как можно громче. — Я, генерал Хань Гочжун, клянусь не отступать, пока все северные варвары не будут изгнаны с наших земель! — обернувшись к своим воинам, он громко прошептал:

— Шумите.

Те поняли его верно, и принялись истошно вопить боевые кличи, рубить опорные жерди палаток, и швырять в разные стороны техники ци, наводя как можно больше беспорядка. Братья Ю дружно колотили саблями по щитам, издавая грохот, достойный мчащейся панцирной конницы. Сам Шэчи не остался в стороне, ударив техникой Ладони Сяояо в ближайший шатер, чем заставил его на мгновение воспарить в небо, словно диковинный летучий корабль. Поднятая суматоха охватила и солдат Ляо, что в панике заметались по лагерю. Шэчи еще несколько раз провозглашал звучные кличи от имени генерала Ханя, мысленно прося у того прощения за эти полные театральной напыщенности клятвы и обещания.

Шум и беспорядок, устраиваемый киданями, достиг своего пика, распространившись много дальше группки из двадцати сунских воинов, давших ему начало. Инь Шэчи знаками приказал товарищам прекратить шум, что заняло некоторое время, и, выхватив меч, указал на растерянных врагов, бегущих кто куда. Краем глаза, он заметил Му Ваньцин, вставшую рядом, и сверкнувшее в отсветах пожара лезвие ее клинка. Довольно улыбнувшись, он бросился вперед, и врубился в толпу ляосцев, сражая их одного за другим. Его небольшое войско последовало за ним, сплоченным строем навалившись на киданей, напуганных и растерянных.

Их дружный натиск собрал кровавую жатву — воины Ляо, сонные, неодетые, и, зачастую, безоружные, падали от их ударов, словно спелые колосья под серпом. Сабли и щиты братьев Ю, клинки Шэчи и Ваньцин, мечи Шань Чжэна и его сыновей, и посохи шаолиньских монахов снова и снова настигали солдат принца Чу, калеча и убивая. Казалось, сунские воители без труда проложат себе кровавую дорогу через весь лагерь, но вот, случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Пробившись сквозь очередную группу в страхе бегущих врагов, Шэчи с соратниками наткнулись на несокрушимую стену башенных щитов, ощетинившуюся копейными остриями.