Передовые же полци разступишися, а водит передовый полциДмитрей Всеволож да Володимер, брат его. Правую же руку водит Микула Василиевич с Коломны и новгородское поеадникы. Поганый же бредут обапол. Несть им места где раступитися. Безбожный же цар Мамай[424], выихав на место высоко с трема князьми, и зря человеческаго кровопролитна. Уже бо близь събя сходящася, и выиде печенег ис полку татарского предо всеми мужеством[425] являяся. Но подобен бе древнему Авесу Голиаду. Видев же сего Пересвет чрънец любочанин, иже бе в полку Володимера Всеволожа, и движеся вон из полку и рече: «Сей человек ищет подобна себе, аз же хощу с ним видетися!» Бе же шелом его на нем аггельскаго образа въображен скимою по повелению божию игумена Сергиа. И рече: «Отци и братиа простите мя грешнаго!» И напусти на паченега таго и рече: «Игумен[426] Сергий помагай нам молитвою своею!» И он же устремися противу ему. И христиане же вси кликнута[427]: «Боже, помози рабу своему!» И удариша крепко копии, яко едва место не проломися и падши оба на землю и ту скончашася.

И наставшу же часу третьему дни, видев же то князь великий, рече своим князем: «Видите, братиа, яко гости наша приближахуся, водят бо собе поведение, многим же было от него испита, и весели быша. Уже бо время подобно и час прийде!» И удариша коиждо по коню своему и кликнута[428] единогласно: «С нами бог!» И пакы рече: «Боже христианский, помози нам!» Печенези же свои богы кликнута и ступишася крепко и напрасно. Не токмо оружием биющеся, но сами о соба розбивахуся и под конскыми ногами умираху, бт великиа тесноты задыхающеся. Коль велико поле Куликово и мощно на нем много множество вместится, но то еще место тесно межу Доном и Мечею. На том бо поле Куликовом сильни полци ступитися, из них же выступали зари от облистаниа мечнаго; трепета сильнии молонии от копей ломлениа, и труску от мечнаго сичениа, яко не мощно бе зрети сего никако же грознаго и горькаго часу. В мегновениа ока колько тысщ погыбает създаниа божиа! Воля господня свершися. Час же 4 й 5 биющеся не ослаблеют христиане, не печенези. Уже бо наставшу 6 часу, божиим попущением наших ради съгрешениа, начаша одолевати погани. Уже бо мнозии от сановитых побиени суть. Богатыри рускыа, акы древа дубравная поклонишася на землю под копыта конскыа. Мнози же сынове рускаа сътрошася, и самово великово князя многижда татарове съсекоша. Но не истребишася, божиею силою ноипаче укрепишася.

О видение, яко некий человек отвръста небеса видеша

Сие же слышахом от вёрнаго самовидца глаголяща же, бе в полку князя Володимера Андреевича, и поведа[429] пакы видение великому князю: «В честый час сего дне видех над вами небо отвръсто, из него же изыде, акы багряна зоря, и над ними низко дръзашеся и тот же облак исполнен рук человеческих, яко же дръжаще ово венци, ово торци, ово проповеданиа пророчьскаа, а иныи же, акы некаа древа красна зело и цветы красныа мнози. И егда[430] же наставшу седьмому часу, мнози же венци от облака того опустишася на полкы християньскыа».

Поганий же всюде одолеша[431], а христианьскиа же полкы оскудеша, уже бо мало христиан — все погани. И видев же то князь Володимер Андреевич велику победу христианскую, акы класы пшеничныя подовляеми трънием, растущи же и буяюще тръние. Благоверний же князь Володимер Андреевич не могый тръпеты победы христианскьга и рече Дмитрею Волынскому: «Брате Дмитрей, что пользуеть наше стоание и что пакы успех будет, кому имам пособити?» И рече Дмитрей: «Да, княже, несть же и пришла година, начинаем бо без времени собе вред приймет. Мало бо еще притръпим, до времени подобна умолчим, в онь же имам въздание отдадим противником сим. Но токмо в си час бога призывайте, да[432] от 8-го же часу гонити имам, благодать божиа и помощ христианьская».

Князь же Володимер Андреевич, въздев руце на небо, и рече: «Боже отец наших, сътворивый небо и землю, иже предстоит на ны враг крамолу деа, не дай же, господи, врагу нашему диаволу порадоватися, мало бо показни, а много помилуй! Ты бо еси милостив!» Сынове же рускыа полку его плачущеся, видяще друзи своа погыбающи, непрестанно порывающеся, яко звани на брак сладкого вина пити. Волынец же възбрани им: «Пождите малу, буяви сынове, есть вы коли вам утешитися и есть с кым».

О исходе потайнаго полку

Приспе же час 8-й, и абие дух южный потянув съзади им. Возопи же Дмитрей Волынец великым гласом: «Княже Владимере, час прийде, а время приближися!» И пакы рече: «Друзии и братиа, дръзайте! Сила бо святого духа помогает нам!» Единомыслении же друзи выедоша из дубровы зелены, акы съколы искусни, и ударишася на многие стада жаровлиные, тако же и сие вытези направлени крепкою воеводою. Бяху бо яко отроцы Давыдовы, имь же сердца бяху, яко лвом, поистинне бо лвови образи имуще, акы на овчие стадо приидоша. Погани же видевше и крикнувше глаголюще: «Увы нам, Русь умудрися, худие же с нами биющеся, а доблии съблюдощася!» и обратишася, и даша плещи свои, и побегоша. Сынове же рускыа силою святого духа бьяху, помощию святых мученик Бориса и[433] Глеба, акы лес кланяху, акы трава от косы постылашеся. И бежаша татарове, елинъскым глаголяще: «Увы тобе, Мамай нечестивый, высоко възнесеся до ада съшел еси!» Мнози же язвени наши помагаху им и секуще без милости, ни единому же кому от татар побежати — кони бо их потомишася.

Мамай же, видев погыбель свою, и нача призывати богы своа: Перуна, и Кавата, и Раклиа, и Гурка, и великаго пособника своего Бахмета. И не бысть же помощ их от них, сила бо святого духа, акы огнь пожигДет их. Татарскыи полкы рускыми мечи секутся. Мамай же видев новыа люди и рече: «Побегнем и ничто уже имам чаати добра, но свои головы упасем!» И абие побеже с четырьми князьми. Мнози же етери по них женяху, но не одолеша: кони бо их цели суще; женуще же и възвратишася. И обретоша трупие мертво оба пол рекы Непрядвы, ид еже место непроходимо бысть полком рускым. Сии же побити суть от святых мученик Бориса и Глеба, о них же провиде Фома разбойник, егда стоа на сторожи. Женущии же, егда всех доступиша,