Шрифт:
Закладка:
Иисус говорит о всех своих «собратьях» по духовному миру, что они — «воры». Потому что все они, сами того не осознавая, — вновь и вновь бросают доверившиеся им человеческие души «под каток», производящий укатанный «асфальт». И только один Иисус — это «дверь». Куда? К ниргуна-Брахману. Но сначала Иисус сознательно ведет человека к тому Элохиму, который выше мира Хозяина, и которого он называет своим «Отцом». К Элохиму, в котором уже нет той двойственности, которая является «родовым пятном» мира Хозяина. Жизнь и смерть, добро и зло, радость и печаль, молодость и старость, день и ночь, правда и ложь, счастье и беда, красота и уродство, женщина и мужчина, инь и ян — это Его подлинное Хозяйство.
Мы говорим сейчас о таких категориях, которые человек не в состоянии охватить своим земным умом. Ведь Элохим — это тоже не тот «хороший Бог», на груди у которого можно согреться и найти убежище. Это тоже Закон, но более высокий, чем Закон Добра и Зла. В нашем земном «комарином» уме Он олицетворяется со Светом и Агапой, и Иисус называет Его «Отцом», но человек не предназначен жить в такой среде. Человек, имея созданную кем-то душу и тело, приспособлен — в такой своей форме — жить только на земле, а своей душой ка (шэнь, астральной и так далее) только в мире Ада или Рая. Ка основателей великих религий — имеют другую судьбу. Человек должен стать чем-то совершенно другим, чтобы навсегда выйти из всех этих миров «второго» Бога Бытия (в действительности, «третьего», и не Бога, а Принципа или Закона) и окончательно распрощаться со своими телами и очередными душами ка.
И этот путь открывает Иисус. Это путь через Его странное «слияние» с Отцом-Элохимом, — а это и есть сагуна-Брахман, который выводит человека из мира «двойственности» в мир «единичности». В мистерии Царства Небесного человек встречается с сагуна-Брахманом. И в этой мистерии Иисус — это действительно «дверь». Название духовных состояний у народов разное, а суть одна и та же. У Иисуса — это «мистерия Царства Небесного», в Индии — это состояние сагуна-Брахмана. И нет сомнения в том, что в Древней Индии у создателей Упанишад тоже был какой-то свой, ушедший из жизни, учитель, которому они верили и покланялись, и который вел их к ниргуна-Брахману. Потому что без соответствующего «подъемного крана» земной человек подняться на эту высоту не в состоянии.
Но ведь Иисус заявляет, что сагуна-Брахман, как мы это понимаем, — это только «дверь». Почему «только»? Потому что никто никогда не пребывает и не живет в самой «двери», в дверном проеме. Через дверь входят и выходят, как это заявляет сам Иисус. Причем, не задерживаясь здесь долго: фактически, проходя через дверь, мы автоматически оказываемся — без каких-либо дополнительных усилий — в другой среде, в другом пространстве. Вот и мистерия Царства Небесного — это не окончательный «финиш», а только промежуточный этап к действительному завершению нашего духовного развития на земле — к состоянию ниргуна-Брахмана, в котором уже нет ничего земного, даже Иисуса Христа.
«Тот спасется и войдет и выйдет и пажить найдет». «Войдет в дверь и выйдет из двери». Иисус знает, что человек боится такой неизвестности своего положения, — пребывания в состоянии «Ничто». Но Он убеждает своего неразумного последователя, что это «Ничто» есть «пажить», то есть действительное благо для «овцы», если для такого состояния продолжать использовать уже утратившие всякую актуальность земные термины. Иисус, пребывая в состоянии «Брахмана с качествами», убеждает нас, что «Брахман без качеств» — это высшее благо. Но человек, испытавший это состояние, уже и без Его «уговоров» знает, что это действительно так.
Примером достижения этой высшей духовной планки на земле является греческий философ Плотин (III в. н. э.). Он тоже, как и древние индийцы, не знал, что с ним происходит, и почему. Но наблюдая за собой и отыскивая закономерности в приближении души к высшему духовному состоянию, он попытался создать свою собственную оригинальную философию, в которой фигурируют категории Единое, Благо, Ум и Красота. Он жил в такое время и интересовался такими вещами, что просто не мог не быть знакомым с евангельским текстом. Вполне вероятно, что тот Ориген, с которым он вместе учился философии в Александрии у неоплатоника Аммония Саккаса, это и есть наш христианский знаменитый богослов и философ, который впоследствии был предан анафеме на церковных Соборах. Это об Оригене сказано, что «Его построения иногда обнаруживают следы разительного совпадения с отделами “Эннеад”; но взятые из общей сокровищницы эпохи, они несут у Оригена иную службу, чем у Плотина» («Христианство. Энциклопедический словарь», М:. Научное издательство «Большая Российская энциклопедия, 1995, Том 2, с. 253). О духовной связи Плотина с Оригеном и об их общей учебе у таинственного Аммония, учение которого они так и не разгласили, читатель пусть додумывается сам.
Мы не стали бы упоминать об этом Плотине, если бы не те описания постижения им Единого (или Блага), которые приведены в Эннеадах. Фактически, это 100 % описание мистерии становления ниргуна-Брахманом. Читателю не следует удивляться или осуждать автора за то, что он, якобы, искусственно «приклеивает» к духовным состояниям этого эллинского философа чуждые ему санскритские термины. Читатель должен осознать, что структура внутреннего мира у человека одна и та же, независимо от того, кем он себя считает: христианином, язычником-философом или брахманом-знатоком Упанишад. И как одна и та же любовь имеет разные названия у разных народов мира, точно также одно и то же состояние внутреннего человека называется по-разному у тех народов, которые его достигали и описали.
Мы процитируем сейчас одно такое высказывание Плотина. Причем, возьмем его не из полного собрания сочинений этого философа на русском языке (к сожалению, авторитетного перевода полного собрания Эннеад в России не существует), а из переведенной с французского языка книги Пьера Адо «Что такое античная философия» (М.: Издательство гуманитарной литературы, 1999, с. 176, 177). Пусть читатель внимательно присмотрится к этим замечательным словам философа. Ведь до настоящего времени никто из живущих на земле не смог так ясно приблизиться своим земным словом к тому
