Шрифт:
Закладка:
«Как прошло твоё свидание?»
Я заставил Келли рассказать, куда Александрия пошла сегодня вечером, и она, в итоге, неохотно призналась. Эти двое становились близки. Это было немного страшно.
«Не понимаю, о чём ты.»
Улыбаясь, обдумываю, как мне ответить.
«Давай не будем лгать друг другу. Тебе было весело со Стивеном?»
Её ответ почти мгновенный.
«Мы решили, что нам лучше быть друзьями.»
Я ухмыляюсь. Ничего не могу с этим поделать.
«Почему?»
«Потому что он влюблён в Келли, а Келли влюблена в него.»
Мать твою, что-что? Я не могу представить Келли с тихим стервятником Стивеном.
«Ты серьёзно?»
«Да. Они без ума друг от друга.»
«И что же тебе остаётся?»
«В смысле?»
«Они вместе у тебя?»
«Да. Играют в видеоигры.»
Хм, хм. Это скоро станет паролем для секса.
«Где ты сейчас находишься?»
«В постели.»
Я сразу же представляю, во что она может быть одета. Предпочтительно в ничего. Хотя те маленькие шорты и тонкая майка тоже подойдут.
«И что ты делаешь в постели?»
«Смотрю СБГ.»
«????????»
«Секс в большом городе. Кэрри и её подружки — мои любимые, особенно сейчас.»
Проводя рукой по челюсти, задаюсь вопросом, на что она намекает.
«Почему именно сейчас?»
«Их неправильный выбор помогает мне оправдать мой.»
«И что за неправильный выбор ты делаешь?»
«Хм, даже не знаю. Пишу тебе?»
Она считает, что я плохой выбор. И она права. Именно так она должна думать обо мне. Это вселяет в меня надежду. Убеждая, что, может, я не сделаю ей больно. Потому что это последнее, чего я хочу. Я не собираюсь завязывать отношения с долгосрочной перспективой, и она должна быстро это понять.
«Могу предложить пару грязных идей, которые мы могли бы осуществить вместе.»
«Держу пари, ты можешь.»
«Я также могу и показать.»
«Не сомневаюсь. Ты пытаешься предложить мне большой Ч?»
Я смеюсь во весь голос. Она никогда этого не забудет. Отстойно только, что это сработало. И не раз.
«А ты хочешь большой Ч?»
«Не сегодня.»
Моё сердце бешено колотится от этих двух невинных слов. Они дают мне надежду. Заставляют хотеть сделать что-нибудь сумасшедшее.
«Я хочу тебя увидеть.»
«Но уже так поздно.»
«Плевать. Я сейчас приеду.»
«Тристан, не думаю…»
«Да. Я не буду пытаться предложить тебе большой Ч. Мы можем просто поговорить.»
«Разговоры ни к чему не приведут.»
«Ладно, отлично, будем целоваться. Это будет потрясающе. Увидимся через десять минут.»
Я выхожу из дома, прежде чем Александрия сможет убедить меня остаться.
ГЛАВА 16
Тристан
Я изо всех сил швыряю ещё один кусок коры в окно спальни Алекс, но он просто ударяется о стекло и падает в розовые кусты. Так и знал, как только увидел их, что ненавижу эти дурацкие розовые кусты не просто так. А камни в её окно я бросать не могу. С моей удачей я бы, наверное, разбил его и разозлил её.
Поэтому мой выбор — кора.
Нервная энергия, бурлящая внутри меня, приводит меня в возбуждение, и я расхаживаю, говоря себе, что, пытаясь привлечь её внимание таким образом, веду себя глупо. Я мог бы просто постучать в эту чёртову дверь. Зайти внутрь, поздороваться с парнями, не обращая внимания на ухмылку на лице Келли, которая, как я знаю, будет там, и пройти прямо в спальню Алекс.
Но мне не хочется, чтобы они знали о моём присутствии. Я хочу, чтобы это было между нами. Наш маленький секрет. Чёрт, я почти уверен, что Алекс не догадывается о моём присутствии, но на самом деле я не дал ей выбора.
Типичное поведение с моей стороны, но поделать с собой ничего не могу. Я умирал от желания увидеть её весь день.
Весь. Чёртов. День.
Решив, к чёрту всё, забрасываю её окно корой, которую держу в ладони. Кусочек за кусочком, шлепок, шлепок, шлепок по стеклу, пока, наконец, она не приоткрывает жалюзи и не оказывается там, освещённая светом, горящим позади неё.
Моё сердце сжимается при первом взгляде на её милое, слегка нахмуренное, совершенно растерянное лицо. Я машу ей пальцем, показывая, чтобы она открыла окно, и она тянет за шнур, чтобы поднять жалюзи, затем толкает окно.
— Что ты делаешь? — шепчет она, когда я подхожу.
— Пришёл повидаться с тобой, — я останавливаюсь прямо перед дурацким розовым кустом, внезапно почувствовав себя неуверенно. Что, если она велит мне уйти?
— У меня действительно есть входная дверь, ты же знаешь, — она кладёт руки на подоконник и выглядит чертовски мило в зелёной рубашке с длинными рукавами, в центре которой изображён белый голубь, а сверху в рождественскую клеточку написано «Old Navy 2010».
— Симпатичная рубашка, — говорю я ей.
Она опускает взгляд.
— Она у меня со средней школы.
— Готовишься к Рождеству?
В её взгляде мелькает что-то непонятное.
— Едва ли. Ненавижу праздники.
— Да ладно? — я удивлён. Был уверен, что большинство девушек любят Рождество. Мишура, блеск, милые маленькие Санта-Клаусы и подарки — чего ещё они могли желать?
— Да, — она рассматривает меня, склонив голову набок. — Я должна сказать тебе, чтобы ты возвращался домой.
— Почему? — страх камнем падает мне в живот.
— Уже поздно. Я устала, — Александрия проводит рукой по волосам и зевает, как бы подчёркивая свои слова. — И здесь холодно.
— Не то слово, — бормочу я. На мне мой самый толстый пуловер с капюшоном и спортивные штаны. Чертовски холодно, но я начинаю понимать, что сделаю всё, чтобы увидеть эту девушку.
Что безумно пугает.
— Ты не устал? — спрашивает Александрия.
Качаю головой.
— Замёрз?
Киваю.
— Тогда приходи завтра. Это безумие, — она начинает закрывать окно, а я делаю вид, что собираюсь протиснуться мимо розового куста. Мне всё равно, если эти гигантские шипы, которые, кажется, сверкают в ночи, поцарапают меня. Я полон решимости проникнуть в спальню Александрии. — Что ты делаешь? — недоверчиво спрашивает она.
— Если ты собираешься заставить меня пробраться сквозь этот грёбаный розовый куст, чтобы увидеть тебя, я сделаю это, — уверяю я её.
— Тристан.
— Александрия, — ухмыляюсь я.
— Боже мой. Позволь мне открыть дверь.
— Никому не говори, что я здесь, — тут же прошу я, останавливая её на полпути. — У вас есть другая дверь, через которую ты можешь меня впустить?
Она обдумывает это.
— В конце коридора есть странная дверь, ведущая на задний двор.
— Впусти меня через неё.
Она улыбается.
— Тебе придётся перепрыгнуть через забор.
Я отхожу назад и обдумываю это. Забор высокий, по крайней мере, шесть футов, но блин. Я перескочил
