станет общеизвестной. Никто толком не знает, почему это бетонное здание в шесть метров высотой было воздвигнуто на берегу Тона, притока реки Северн, протекающей неподалеку от того места, где раньше располагался прибрежный район Клоттона. Они также не могут сказать, почему группа людей снесла все здания, находящиеся где-то рядом с рекой, оставив только редкие остатки верхней части города. Брайчестерцы также не любят думать о жутком знаке, который был неуклюже вырезан на каждой стене бетонного здания на берегу реки. Если спросить профессоров в университете, они ответят неопределённо, что это чрезвычайно древний каббалистический символ, но они никогда не скажут точно, каких духов этот символ может призывать или защитой от чего он служит. На самом деле вся эта история представляет собой любопытное нагромождение намёков и увода в сторону от истины; и, возможно, никогда не стало бы известно, что на самом деле произошло в Клоттоне в 1931 году, если бы в доме покойного брайчестерского затворника не был найден отпечатанный на машинке документ. Похоже, что этот затворник совсем недавно готовил его к публикации, и, возможно, будет лучше, если он никогда не будет опубликован. Ибо на самом деле этот документ — описание ужаса, сделанное одним из тех, кто разрушил прибрежные здания; в свете того, что он рассказывает, становится понятно, почему он стал сторониться людей.

Автор, Филипп Честертон, очевидно, хотел, чтобы его документ выглядел как можно более научным. Его затворничество, проходившее по непостижимым причинам с 1931 года, дало ему много времени для изучения исторических аспектов этого дела благодаря большому количеству книг о Римской оккупации Британии и последующих событиях. Другие книги также позволили ему включить в свой отчёт значительное количество исторических и генеалогических данных о жителях Клоттона, хотя это даёт лишь сложную картину небольшого населения города, и не добавляет никакой информации для тех, кто стремится узнать все факторы, повлиявшие на то, что произошло в начале этого катастрофического периода. Следует, однако, признать, что определённые легенды и квазиисторические рассказы о некоторых жителях Клоттона могут быть восприняты как намёки на возможное объяснение того сомнительного наводнения 1931 года, но, несомненно, трудно оценить истинную ценность различных своеобразных историй, в которые Честертон, по-видимому, верил. Таким образом, читатель должен внимательно рассмотреть внутреннюю ценность и достоверность нескольких ключевых описаний в следующей транскрипции, которая представляет собой версию документа, найденного в одном из домов Брайчестера, в некоторых местах сильно сокращённую.

В 1800 году, согласно одной рукописи, странный человек поселился в пустом доме, расположенном в малонаселённом Речном Переулке, в пределах видимости моста через Тон. Горожане мало что могли узнать о нём, кроме того, что его звали Джеймс Фиппс и что он приехал из Камсайда, и его неортодоксальные научные исследования не понравились местным жителям. Конечно, это происходило в то время, когда охота на ведьм преподобного Дженнера пребывала в самом разгаре, так что эти «исследования», суеверные жители могли принять за колдовство. Люди, жившие неподалеку от реки, заметили необычные инструменты и футляры, доставленные в дом двумя подозрительными крестьянами. Фиппс, казалось, руководил операцией с исключительным вниманием и чуть не впал в ярость, когда один из мужчин чуть не поскользнулся, неся что-то похожее на статую, завёрнутую в толстый холст. Худощавый, бледнолицый человек с чёрными как смоль волосами и длинными костлявыми руками, должно быть, вызывал у наблюдателей странные чувства.

По прошествии нескольких дней с момента своего прибытия, Фиппс начал посещать таверны у реки. Отмечалось, что он никогда ничего не пил, и однажды кто-то подслушал, как он говорил, что питает отвращение к алкоголю. Казалось, что он приехал сюда исключительно для того, чтобы обсудить дела с менее уважаемыми жителями Клоттона — в частности, чтобы узнать о распространённых в округе легендах. Со временем, конечно, Фиппс услышал историю о том, что когда-то поблизости скрывался какой-то демон. Чужака это очень заинтересовало. До его ушей доходили неизбежные подробности — вера одного или двух человек в то, что где-то поблизости погребена целая раса мерзостей, и что чудовищный подземный город может быть обнаружен, если найти вход, который, по слухам, находится под водой в бурных речных водах. Фиппс проявил необъяснимый интерес к дальнейшей идее о том, что инопланетное чудовище или раса были каким-то образом заточены в том месте, но их можно освободить, если удалить магический талисман. По-видимому, чужак был очень увлечен этими любопытными легендами, так как он очень щедро вознаграждал своих информаторов. Одному-двум из них Фиппс даже делал предложение — он готов взять их сыновей для обучения наукам; но те, к кому он обращался, не интересовались подобными предложениями.

Это случилось весной 1805 года — Фиппс покинул ночью свой дом. По крайней мере, он ушёл, когда стемнело, потому что никто из горожан не заметил его исчезновения, пока тишина и отсутствие света в доме не убедили их в этом. Странный жилец, по-видимому, не посчитал нужным приставить к своему дому охрану, он лишь запер двери и закрыл ставнями окна; и действительно, никто не проявил достаточно любопытства, чтобы начать поиски Фиппса, и дом у реки оставался тихим и нетронутым.

Несколько месяцев спустя, в начале ноября, Фиппс вернулся. На этот раз, однако, он был не один, так как за время своего отсутствия чужак нашёл себе жену — женщину, бледную как труп, которая, по наблюдениям горожан, говорила мало и передвигалась странной, неуклюжей походкой. Сведения о ней имелись скудные, стало известно лишь, что муж встретил её в Темпхилле, городе по соседству с Котсуолдом, куда Фиппс отправился за редчайшими химикатами. Они встретились на каком-то безымянном, таинственном собрании, и Фиппс проявил странную осторожность, сообщив об этом.

О жизни любопытной пары в доме на берегу реки в течение некоторого времени после этого сообщить особо нечего. В конце 1806 года в этом мрачном доме родился сын, и некоторые считают, что это стало фактическим началом серии событий, достигших столь разрушительной кульминации в 1931 году. Ребёнок, которого отец-ученый назвал Лайонелом, родился в ноябре, в день, когда хлестал дождь, и молнии разрывали небо. Люди, жившие рядом с Речным Переулком, говорили, что хриплый и приглушённый грохот, казалось, доносился скорее из-под земли, чем из пульсирующего неба; некоторые даже ворчливо настаивали на том, что молния, часто бившая рядом с рекой, один раз приняла форму мерцающего столба энергии и ударила прямо в крышу дома Фиппсов, хотя впоследствии никаких следов такого явления обнаружить не удалось. Во всяком случае, этот сын появился у странных родителей, и не нужно верить таким суеверным объяснениям его ненормальных наклонностей в