Шрифт:
Закладка:
Люди на площади ждали, чем закончится наша встреча и, когда Томилин на правах хозяина сказал про взаимопонимание, по толпе прокатился вздох облегчения.
Мотоциклисты проводили нас до границы губернии, и в тот же день я вернулся в Стóлицу из моего первого государственного визита.
Снять пальто мне, конечно, дали, но вот шарф я разматывал уже в окружении Жанны, Званцева, Егорыча и Остапина.
– Когда там у нас местные выборы? Осенью? Будем выбирать сенаторов.
– А я говорил, что его нельзя оставлять одного, – усмехнулся Егорыч, – рассказывайте.
– Мы уже обсуждали, что России эта наша войнушка нужна лишь постольку, поскольку она ослабляет государство, которое хочет курировать Америка. Кроме того, всякие межгосударственные союзы не принимают к себе страны, в которых ведутся боевые действия. То есть, если мы не возляжем с Соединёнными Штатами, необходимость тратить средства на поддержку Казарова у России отпадает. Томилин это понимает, не удивлюсь даже, если ему это открытым текстом объяснили. Присоединять их к себе Россия не хочет, сами они не выживут, но и к нам в объятия вот просто так сразу он кинуться не может – слишком много крови между нами. Поэтому я хотел предложить предоставить Казарову больше прав в составе Славии, но тогда таких же условий захотят остальные. А если мы заделаем тут федерацию или конфедерацию, кстати, Жанна, объясните мне, чем они отличаются.
– Не заморачивайтесь, Максим Евгеньевич, в нашем случае – федерация.
– Значит, если мы заделаем тут федерацию, все губернии получат больше прав. Разгребаться со своими трудностями они тоже в результате будут сами, но я уверен, что поначалу у местных элит это вызовет восторг. Мы же на будущее усложним для центрального руководства принятие судьбоносных решений, поскольку все изменения и все важные шаги должны будут согласовываться с Сенатом. Америка же от нас не отстанет, и, если завтра, власть изменится, может захотеть и в НАТО нас затянуть, и ракеты какие-нибудь тут поставить. А ставить их где смысл есть? В Сонюшинской губернии, например. А там от самого Сонюшина до границы с Россией – час на велосипеде. Как вы думаете, оно им надо? Соседи же могут не посмотреть на многолетнюю дружбу и бахнуть. Уговорить пару человек в этом Замке проще, чем тридцать три сенатора. А я не хочу, чтобы на нашей территории кто-либо воевал.
– То есть Вы сейчас урезаете центральную власть, – уточнил Остапин.
– Да! К тому ж – решительно. Не то, чтобы здесь будет Конституционная монархия, но даже отправить войска на одну из губерний при отсутствии единогласного решения Сената не получится. Для народа же можно разъяснить попроще. Например, в Оливии 16 июля стабильно отмечают День рыбака. Гуляет весь город, но на воскресенье это выпадает редко, а так они смогут официально устроить себе выходной. В Илийской губернии есть народный герой какой-то, как, мать его, из головы вылетело, ну, который триста лет назад ещё на Стóлицу в набеги ходил…
– Четыреста, – поправила Жанна, – Ми́хал его звали, живодёр был редкий.
– Вот. В Стóлице он живодёр, а там его некоторые любят. Хотят – пусть любят, но внутри себя. Никто не будет требовать назвать тут военное училище его именем, а здесь не будет оснований для возмущения, потому что можно вспомнить, как звали того воеводу, что его колесовал.
– И олигархи к государству интерес утратят, – добавил Егорыч. Если вся власть на местах, зачем Замок шатать, нужно вокруг себя вотчину обустраивать.
41.
Утром Глинский уведомил меня, что Иванов просит о личной встрече. Странно, и почему я не удивился?
– Господин президент, рад от лица Российской Федерации поздравить Вас со вступлением в должность, хочу пожелать успехов на этом поприще и процветания народу Славии.
– А я, господин советник первого класса, рад уже тому, что Вы не привезли с собой матрёшку, балалайку и живого медведя. Искренне Вам за это благодарен. Исполать Вам. У нас один раз уже получилось поговорить по-дружески, поэтому давайте безо всей этой тарабарщины. Я всё равно не смогу определить, где Вы следуете протоколу, а где его нарушаете. Располагайтесь поудобнее и жалуйтесь на то, что Вас привело.
– Мы приятно поражены Вашими первыми шагами на посту президента. И это не протокол. Задавить майдан и сдержать обещание по поводу мира – это и вправду впечатляет, и говорит о том, что с Вами можно иметь дело и при этом – не терять лицо, если Вы понимаете, о чём я. Мы сейчас ориентированы на Восток, а там это имеет большое значение. Чтобы не ходить вокруг да около, хочу Вас заверить, что с нашей стороны не будет никаких возражений по поводу условий мира, предложенных Вами Томилину. Дальше. Ваши предложения по нормализации наших взаимоотношений изучены и признаны приемлемыми. Как только правительство Остапина приступит к исполнению обязанностей, мы сможем подписать соответствующие соглашения. И, заметьте, набор блёсен я тоже не привёз, хотя ход с любовью к рыбалке был сильным.
– Скажите, если уровень дипломатических отношений между нашими странами будет повышен, Вы останетесь в штате посольства или Вас отзовут?
– Не могу ничего утверждать.
– Тогда передайте Вашему руководству, что мы не заинтересованы в таком повышении, пока не сможете.
Он улыбнулся, открыл свой портфель и достал оттуда запечатанную сургучом бутылку.
– Это Вам вместо матрёшки. Из самых глубоких подвалов Кизляра.
Следующий запрос на аудиенцию поступил от американского посла. Причём – минут через пять после того, как в Замок въехала машина Иванова. На это раз мы не стали устраивать ему представлений, а просто прошли вдвоём в комнату для переговоров.
– Я не смог подойти к Вам на инаугуrации, господин пrезидент, но тепеr у меня есть возможность поздrавить Вас литшно.
– Вы не очень-то и стремились, господин посол, так что давайте опустим формальности и перейдём к делу. Что Вас привело на это раз?
– Мы хотели бы пrояснить позиции стоrон по стrатегитшеским вопrосам, господин пrезидент. У нас с пrедыдуштшей администrацией были огrомные планы. Но сейчас Вы пrишли к миrу, с тшем мы хотели бы Вас
