Шрифт:
Закладка:
— Я попробую что-то выяснить, — задумчиво протянула Амири. — Но ничего не обещаю.
— Хорошо. Итак, к остальным данным: мы не знаем ничего насчет Обращенного и не сможем узнать, кто дал ему задание отнести письмо и кто это письмо пытался перехватить. До дарума тоже не дотянуться, но если завтра опять пошлют копаться в архиве, то попробуем узнать, кто владел домом до и после Ти Хо. Новые хозяева ведь должны были «жильца» заметить. Может быть конечно и не получится ничего… Но вот адресата послания мы точно найти можем.
— И как ты себе это представляешь?
— Пока не знаю, — хмуро заметил Свен. — Но я придумаю. Если речь идет о нашей группе, то значит это, потенциально, любой из шести человек…
— Почему это из шести? Нас десять.
— Альба, ну в самом деле… Мы учимся уже год с близнецами, и наверняка бы будь кто-то из нас наследником этой силы в чаше, то ястреб бы уже прилетел.
— Не факт.
Альба помнила свое соприкосновение с «Ложной памятью». После него она вообще не была ни в чем уверенной. Даже о себе самой.
— Ну должны же мы от чего-то отталкиваться!
Альба чувствовала, что рыжего не переубедить. В прошлом году он загорелся идеей попасть в город с помощью игры во вламаг, теперь вот решил расследованием заняться.
— Ладно. Допустим — шесть. Хочешь их всех к дубу привести что ли?
То, что в письме речь шла о дереве, которого все касались на посвящении, Альба не сомневалась.
— Они и так завтра туда пойдут, — отмахнулся Свен, — пока мы будем торчать в городе.
— Ладно. Я договорюсь с дриадой, — намек был весьма прозрачный. — Только не думаю, что там, я не знаю, вокруг нашего нужного человека будут там летать мрачные черные линии или еще что-то, по чему все понять можно будет, — не удержалась Альба.
Свен поморщился.
— В общем — мы пытаемся найти что-то о Даруме, а ты смотри за посвящением. Завтра и обсудим результат.
По крайней мере этот план не предусматривал чего-то опасного. Альба Свена знала, и знала, что если он чем-то увлекался — то проще было направить рыжего в нужное русло, чем противоречить. Пусть даже и ей вся эта затея с поиском самозванца не слишком нравилась.
Скорее всего это Фия. Но, хотя, наверняка бы магистр Теор сам бы к таким выводам пришел, он ведь, как Альба поняла, с первокурсницей продолжал регулярно общаться.
Но, с другой стороны — было интересно посмотреть за тем, как проходит магическая часть Посвящения. Со стороны. Пришедшая хорошо помнила, как чувствовала взгляд… кого-то. Может то было, конечно, расшалившееся воображение, но все же. К тому же вроде как по крайней мере какого-то запрета на то чтобы наблюдать за церемонией вроде бы не было. Надо только договориться с дриадой. Правда, что именно она должна была увидеть — вопрос открытый. Не взрывы с клубами дыма же. Какую-то магию? Изменение в поведении? Ладно, всегда можно будет потом подойти и завести разговор какой-нибудь… Придумает что-нибудь.
Правда, до начала этого самого Посвящения еще было занятие с магистром Теором. Каким бы Альба не была разочарованием для Беатрикс, она все же надеялась, что что-то дельное получиться узнать.
Перед сном она сжигала лишнее уже почти самостоятельно
С утра Теор действительно ждал ее у себя в кабинете.
— Времени у меня в последнее время немного, так что регулярностью наши с тобой занятия, увы, похвастаться не могут, — не без сожаления отметил менталист. — Но я рад что ты самостоятельно работаешь.
— Не совсем…
Менталист отмахнулся.
— В последний раз мое присутствие в контакте было номинальным. Этот раздел магии разума тебе дается проще контакта, думаю потому, что тут нет никого, кто мог бы представлять угрозу. Ладно, давай к делу. Ты во взаимодействии с полем сейчас ищешь возможностей для того чтобы справляться с собственными эмоциями, переживать окончательно события прошлого дня, а то и более ранее.
Это не было вопросом. Впрочем, если учесть, что большую часть всех упражнений Альба делала под мысленным надзором менталиста, то в целом оно и не удивляло.
— Так не должно быть? — с некоторой опаской уточнила Пришедшая.
Каких-то четких инструкций Теор ей раньше не давал, вот она и продолжала пользоваться новыми возможностями так, как получилось во время первой самостоятельной практики.
— Почему? Альба, любая ментальная работа со своим полем индивидуальна. С чужим, кстати — тоже. Принципы понять можно, но напрямую увидеть и почувствовать то же, что будешь чувствовать ты, если, скажем, решишь кому-то другому помочь вот так вот после сложного дня эмоции успокоить я не смогу. Смогу понять что ты делаешь, вмешаться смогу — но все это буду делать только так, как сам вижу. И наоборот это работает, кстати. Поле кодируется образами, и там где ты видишь лес, я увижу реку, а кто-то другой — стену. Цели в такой работе тоже индивидуальны, особенно на этапе самопознания, скажем так. Пока ты не пытаешься нанести вред себе или окружающим — все идет как надо. Если происходит что-то, что тебя саму пугает, тревожит или вызывает желание что-то изменить, изменить не выходит — то тут стоить обсудить происходящее и найти другие типы взаимодействия с собственным разумом. Я указал на эмоции просто потому, что хочу предложить расширить это умение.
Предложить…
Альба с некоторым сомнением посмотрела на менталиста.
— А как правильно?
Теор чуть улыбнулся.
— Никак. Вся суть ментальной работы со своим полем в том, чтобы наработать навыки для того чтобы потом уметь делать тоже самое с другим человеком. Ну кроме поединков, разумеется, там опыт работы с собой только опосредованно помочь может. Важно не только и не сколько знать нужные плетения, но и понимать, что после их использования делать.
Альба осторожно кивнула.
Если менталист думал, что у нее получится…
— Навык глубокой переработки полезный, на самом деле. Весьма и весьма. Хотя бы потому что без самоподдержки сил помогать кому-то еще или вообще что-то делать может в сложной ситуации и не хватить. Только, прошу, пока не пытаясь работать с кем-то еще, даже из большого сострадания. Поймешь почему. Готова?
Альба кивнула.
— Тогда строй контакт.
Пришедшая поймала взгляд преподавателя, и с привычной уже легкостью использовала плетение.
Хорошо. Держи образ. Видишь отличия от привычного?
Перед глазами Альбы появилось плетение. Похожее на то, которая она использовала почти каждый день перед сном, но и в то же время немного другое.
Она бросила ответным образом свои соображения в углах узора.
Верно. Вся эта часть — модифицируемая, она отражает тип взаимодействия. Используй. Образ — приближение к собственным тяжелым чувствам.
Теперь Альбе понадобилось несколько мгновений чтобы решиться. «Тяжелые чувства» не то чтобы вдохновляли. Но — не отступать же теперь, верно?
Глава 7
Дополнительное сообщение. ч.3
Напротив ожиданий она оказалась не в лесу, а на совершенно голой каменной равнине, покрытой выбоинами самых разных форм и размеров. Выбоины, или лунки, были наполнены чем-то черно-маслянистым, до дрожи отвратительным.
Альба очень хорошо понимала, что должна сделать. Она присела на корточки около ближайшей «лунки» и попыталась огнем уничтожить ее содержимое. Так же как уходила и так тьма, которую она сбрасывала в костер. Уходила — навсегда.
Но не тут то было. Жидкость гореть не хотела.
В следующий момент Альба сделала вторую, как ей казалось, логичную вещь — попыталась прикоснуться к черноте. Ей даже удалось — почти. На секунду перед разумом появилось какой-то полуразмытый образ из прошлого, из забытого навсегда несчастливого детства. Появился — и пропал в тот же момент, когда рука Альбы оказалась затянута в прозрачную перчатку.
Воспоминание отдалилось.
Прозрачная перчатка — барьер. И барьер этот был нужен — иначе ведь она будет вспоминать и вспоминать и вспоминать… Но через него ничего не сделать.
А если попробовать и огонь, и защиту, но не такую жесткую?
Альба ведь не сжигала незнакомые эмоции по вечерам — только то, что пережила днем, то, что помнила. Значит и тут надо помнить — но сжигать. Изменять огнем. Не уничтожать — уничтожать собственную память бесполезно, а то и опасно. Нужно изменять, как огонь изменяет то, что питает его, создавая тепло, свет и дым. И угли.
Альба попробовала
