Так, про стратегическое мышление. Флоренция расположена рядом с несколькими холмами, всё же предгорье, и французы на одном из этих холмов и расположили пехоту, а кавалерию тоже разделили на две части и поровну примерно поставили с обеих сторон холма. Дорога с Аппенинских гор спускается как раз к городу мимо этого холма и стратеги, очевидно, решили подловить немцев и варваров на марше и ударить им во фланг. И что? Почему при словосочетании Бавария и Витгенштейн у них не дрогнуло ничего в сердечке, не ёкнуло в печёнке и не засвербело в анусе. Почему не боятся? Наполеона уконтропупил, из Вены Мортье выгнал, у Болоньи раскатал в пух и в прах пару корпусов, что ещё надо сделать, чтобы бояться начали. Просто прискакал гонец, сказал, что на вас идёт изверг Витгенштейн и всё, лапки в гору. Мы не мы, что угодно Вашему Великому Величеству?

Или тут знак в уравнении меняется? Мы урчум такие все бурчум, победим сейчас этого ужасного зазнайку Витгенштейна. Мало ли чего он там до этого дня чудил. Обманом выигрывал битвы, а вот тут мы ему засаду устроим и как дадим ГЕНЕРАЛЬНОЕ сражение. Как дадим. Не унесёт.

Про разведку и шпионов они слышали вообще, а о том, что тут не непролазные буреломы, а редкий лиственный лес они знают? А про то, что обоз, в том числе и с порохом, нужно охранять не жалкой ротой инвалидов, а хотя бы парой эскадронов и парой рот?! Кто их тактике учил??? Ладно, стратегию на тройку выучили, а что с тактикой? ДА! И ведь знают, что силы равны… Не так, что количество бойцов соизмеримо. Силы-то разные. И опять выперлись из города. Боятся, что гражданские пострадают? В самом деле — век рыцарей.

Пётр Христианович жалеть рыцарей не стал. Даже не стал ждать основные силы. Он послал десяток егерей со слонобоями в тыл французам, а сам расположил основные силы на соседнем холме. Хоть только самое начало мая, но юг же. Лес уже полностью покрыт листвой свеженькой ярко-зелёной и листики не маленькие, почти и не видно егерей с гренадерами. Конницу поместную веронскую Пётр поставил с другой стороны холма. Её силы он даже не представлял. Явно хуже, чем регулярная кавалерия французов, прошедшая не одну баталию, в том числе и против Суворова. Где-то чуть севернее этих местах Генералиссимус, хотя, тогда ещё Фельдмаршал, должно быть, их гонял в 1799 году.

Задача у егерей разведчиков простая — подойти на расстояние выстрела к обозу и обстрелять его. Там, по донесению разведчиков, десяток крытых фургонов. По пуле на каждый. Если не получится взорвать порох, ну, пролетит пуля между бочек, то через минуту ещё выстрел и сразу отступать под прикрытие основных сил. Стрелять будут метров с пятиста, так что, хватит времени на перезарядку и повторный залп. Пока охрана всполошится, пока решит, что неприятеля нужно атаковать, пока они, опасаясь варваров проклятых, преодолеют эти пятьсот метров — утро следующего понедельника настанет. Выспаться времени хватит, не то, что повторный залп произвести.

Должно бабахнуть. И тогда выстроенные стратегом войска французские узнают, что враг не маршем с трубами и знамёнами походными колоннами будет мимо проходить, а враг этот подлый у них в тылу. Опять варвары не по правилам воюют. Чести у них нет.

Куцый так-то отряд получился. Четыреста егерей с гренадёрами, сто десять веронцев непонятных на разномастных лошадях, не в смысле разной масти, это и так понятно. Тут нет Павла и Александра выпускающего указы о лошадях одного цвета в каждом подразделении. По стати разные. От дорогущих, явно с арабскими кровями, до дартаньяновских жёлтых меринов, готовых упасть с минуты на минуту. Ещё к отряду присоединились братья Витгенштейны с Ванькой и с десятью егерями, что были отосланы парламентёрами. И пяток ещё опытных разведчиков и Клаудио Ди Лоренцо, которые все расклады местных стратегов и преподнесли Брехту этим утром.

Пётр Христианович прямо руки и ноги себе связал, чтобы вместе с егерями не сунуться в акцию по расстрелу обоза. Так хотелось принять участие, лично проконтролировать и произвести без всяких сомнений золотой выстрел. Устоял. Остался на вершине холма, не гоже королям бегом передвигаться. А этим стрелкам со Слонобоями придётся с тяжеленым ружьём бежать на холм от охраны обозы.

Бой с защитниками Флоренции Брехт решил начать после обеда. Пусть французы, выстроенные в ряды и колонны с самого утра, устанут. Пусть захотят есть и пить. Пусть потеряют гонор и найдут неуверенность. Пусть начнут ветераны роптать на молодых офицериков, что построили их тут на солнцепёке. Всё это капельки, но именно из них боевой дух армии и собирается.

На этот раз никаких зелёных или красных ракет. Что тут — четыре с небольшим сотни пехоты и сотня с хвостиком кавалерии. И Ванька с братиками в качество рупора справятся.

Бах. Бах. Бах.

Тададах! Ну, вот громко о себе завили. Тададах! Да они, петушки гальские, вообще, воины без страха и упрёка. Они вечно тут воевать настроились? Два больших фургона с огненным зельем с собой приволокли. Всё, теперь много не постреляешь. Интересно, а разведка не возвращается, потому что Чингачбуками себя почувствовали. Однозначно ведь. Стоят сейчас в леску за большими деревьями и как на тренировке расстреливают выживших после этих двух чудовищных взрывов. Выжить-то может и выжили, но собраться и броситься в атаку теперь оглушёнными и потерявшими, скорее всего, руководство, офицерики должно в тенёчке за фургонами сидели в преферанс резались или в кости, не больно-то бросятся на невидимых в лесу егерей. Дым выдаст? Там сейчас этого дыма столько, что не сразу и заметишь новый облачка. А уши заложены и выстрелы с трёх сотен метров и не слышно. Ох, допрыгается Егоров. Придётся его командиром плутонга ставить, раз сам всюду суётся и не спешит плану следовать.

— Вашество. Вон, егеря бегут. — Ткнул пальцем в просвет между деревьями Ванька. Ну, вот зря на егерей наезжал, просто эти семьсот метров вверх по склону ещё преодолеть нужно. Мало он их гонял. Запыхались.

Событие сорок второе

Мне солдат дороже себя.

А. В. Суворов

Мы, северные варвары, сохраняем людей: я не пожертвую ради громкой славы ни одним из своих солдат.

М. И. Кутузов

Это что? Как это так-то? Не, ребята, так не пойдёт. Вы деритесь! Что это за игра такая? Тогда хоть правила объясните. Вы, мать вашу — Родину нашу,