— Но она тебе все же трояк поставила. Не пару!..

— А за пару я ей ртути в сумочку налью.

— Дурак ты! — сказал дедушка. — Тебе язык надо вырвать, внучек. Если хочешь отомстить, подойди сзади и дай пустой бутылкой по башке — и готово дело!.. Зачем химию примешивать?!

Пришла тетка в гости и — сразу о политике:

— Министра экономики — четвертовать, министра финансов — утопить, а министра здравоохранения с Останкинской башни сбросить.

Я спрашиваю:

— А может, лучше министра финансов сбросить, а министра здравоохранения четвертовать…

Она говорит:

— Можно и так. Но министра экономики не будем забывать.

Я говорю:

— Да мы не забудем. Если утопить не удастся, давайте его просто с работы снимем и на пенсию нашу нищенскую отправим.

— Хорошо, — говорит тетка. — А потом все же его катком следует переехать. Ради справедливости.

Тут включили телевизор, а из него посыпались новости:

— В Чечне пленному солдату уши отрезали и в конверте прислали командиру части.

— В Сибири шестерых детей поймали и сожгли в канализационном люке.

— А в Германии вообще двое договорились, что один другого съест. И съел.

Последняя новость меня как-то обрадовала: все-таки не только у нас дикие нравы, но и в Европе. Это говорит о том, что у нас общая цивилизация, хотя культура разная.

У нас все же идеалы гуманизма еще живы. У нас народ гораздо добрее.

2001

Заказ

Приходит ко мне сосед. Жалуется.

— Мне вас заказали.

— Кто? — спрашиваю.

— Дед Пихто, — отвечает.

— Сколько?

— Что?

— Сколько я должен тебе заплатить, чтобы ты меня не убивал?

Сосед задумался.

— Триста, — говорит и в глаза не смотрит.

— Тебе не стыдно?.. В прошлом году ты же сто просил.

— Жизнь подорожала, — говорит. — Это раньше считалось: жизнь — копейка. А сейчас за одну в три раза больше берут.

— Это я вздорожал, я… Это моя жизнь кому-то стала больше нужна, а не вообще…

— Да, — сосед чуть не заплакал. — В прошлом годе вы, можно сказать, ничего не стоили. А сейчас у вас, знамо дело, рейтинг повысился.

Ишь, грамотный какой… Слова знает!.. «Рейтинг»!.. Ты б еще про мой интеллект сказал. Про мою вменяемость, адекватность и толерантность.

В общем, заплатил я ему. А на следующее утро поехал на работу в офис. Там у дверей встречает меня мой охранник:

— Андрей Васильевич, вы меня извините, но мне вас взорвать поручили.

— Кто?.. Дед Пихто?

— Он самый.

— Ну, взрывай, голубчик.

— Это как же, Андрей Васильевич?! Мы же с вами сколько лет вместе проработали.

— Сколько? — спрашиваю.

— Пятьсот, — говорит.

— Ну, это ты, брат, загнул. Мне триста — красная цена.

— За триста я не буду. То есть буду, но — взрывать.

— Взрывай, сволочь ты эдакая. Какой же я был идиот, что тебя на работу взял.

— Вот именно. А сейчас дураков нет. Пятьсот — это минимум. Сейчас у нас другая такса.

— Черт с тобой, — говорю. — Бери пятьсот, и чтоб я спокойно хоть недельку жил. Мне с тобой, голубчик, уже противно торговаться, пес поганый.

Он взял деньги и уже не приставал ко мне. Только молча продолжал охранять.

Но недолго я жил спокойно. Ближе к обеду открывается дверь, вламываются ко мне в кабинет четверо в масках.

— Вызывали? — спрашивают и явно хотят убить.

— Руки вверх! — кричу, а сам ложусь под стол и оттуда по ним очередью из автомата. — Ложись, гады!..

Они сразу все полегли.

— Пощади, командир, — кричат. — Не видишь разве — мы в старых бронежилетах.

— И что?

— А то, что они все, что можно, от любого автомата пропускают. Всей командой убедительно просим не стрелять.

— Ну, это уж как у меня получится, — говорю. — На то вы соединение антитеррора, чтобы ничего ни от кого не требовать.

— Вас поняли, — отвечают. — Прием. Но какой прием?.. Сколько?

— Кладите на стол тысячу, — говорю, — и убирайтесь.

— Бери, командир, четыре — по куску за каждого, — только не трогай. У нас еще одна сегодня спецоперация.

— То-то, — говорю. — Быстро ползком к двери — и по одному исчезайте, чтоб я больше вас у себя никогда не видел!..

— Спасибо, командир. А ты кто, командир?

Спрашивают, а сами отползают.

— Дед Пихто, — говорю я и прячу автомат под свой стол, на который, между прочим, ставлю табличку: «Стол заказов».

2002

Звон

Мне надо было войти в самолет, но на моем пути встали проверяющие.

— Вы звените, — сказали мне.

— Извините. — сказал я.

И вынул из карманов мелочь.

— Очки снять. Нож выбросить.

— Какой нож?

— Которым вы можете зарезать пилота.

— Я? Возьмите.

— Бросайте. А молоток?

— Какой молоток?

— Которым вы трахнете стюардессу.

— Не собираюсь никого трахать.

— Тогда что там у вас?

— Это… зажигалка. Немецкая. Подарок.

— Хотите поджечь самолет?

— Господь с вами… Я не хочу…

— Дайте.

— Не дам.

— Тогда мы вас не пропустим.

— Нате.

— Еще что?

— Не знаю.

— Но вы опять звените.

— Звеню.

— Вам надо перестать.

— Стараюсь. Но у меня пока не получается.

— У вас там что-то… с чем-то.

— Это пряжка. Со штанами.

— Снимите.

Я снял.

— Пройдите.

Я прошел.

— Назад!

Две собаки, рыча, бросились ко мне.

— Наркотики! У него наркотики! — услышал я восторженный крик.

— Да нет же! Это семечки. Три штуки. Затерялись на дне кармана.

Собаки лениво отошли от меня.

— Международная аэроконвенция. Провоз русских семечек за границу запрещен.

На глазах у проверяющих я съел семечки, чтобы не сорить в здании аэровокзала. Но продолжал звенеть.

— Какая-то железяка на вас. Медь?

— Обручальное кольцо! — радостно возопил я. — Золото! Снимаю!

— Нефть?.. Напалм?.. Какие другие взрывоопасные вещества пытаетесь провезти?

— Ничего я не пытаюсь.

— Тогда почему в ботинках?.. Снять немедленно. Носки тоже.

— Ка-ак?.. Босиком?.. В самолет?

— Новые правила. Буш договорился с Путиным. Бывает, террористы прикрываются носками.

— Но хорошие носки не звенят! — воскликнул я.

— Это у вас. А опытные террористы сейчас научились делать педикюр. Для конспирации. Это что у вас?

— Авторучка.

— Чтобы воткнуть в горло штурману?!

— Какая чушь!.. Что вы такое говорите?

— А почему вы в парике? — неожиданно спросила меня одна проверяющая красотка с чудесными ножками, торчащими из-под военной мини-юбки.

— Это мои настоящие волосы! — похвастался я своей лысиной.

— Не снимайте. И подойдите к начальнику смены.

Я подошел. Начальник осмотрел мою голову. Я даже испугался: вдруг он тоже скажет «снимите!..». Но он сказал лишь таинственное:

— Норма.

Чем даже немного обидел меня.

Но когда я вернулся к проходу, мне показалось, что я зазвенел еще громче.

— Зуб, — признался я.

Проверяющие стали елозить металлоискателем по моей щеке.

— Да у вас вся челюсть вставная!..

— Что же мне делать? — заскулил я.

— Оставьте дома.