Но ветер, хотя и стал вполовину тише, все же продолжал дуть, упорно пытаясь уволочь беглецов на север.

— Ну, Лэса, ты молодец! — воскликнул Иеро, обнимая кошку. — Вот это фокус!

— Да, такое не каждый сумеет, — улыбнулся брат Лэльдо, гладя иир’ова по мокрой руке. — Ну, впрочем, ваше племя всегда отличалось большими талантами.

— Эх мне бы такому научиться! — мысленно воскликнул Клоц. — Очень я не люблю, когда меня в пути дождик застает! А так бы раз-два — и прогнал его!

Горм только похрюкивал, отряхиваясь по-собачьи, и поблескивал черными глазками, глядя на Лэсу.

Пора было трогаться в дальнейший путь. Было уже не меньше трех часов пополудни, а беглецам очень хотелось до наступления темноты вырваться с территории вивария. Конечно, и дальше их путь вряд ли будет усыпан розами, думали они, но все-таки, может быть, в холмах окажется не так много всякой гадости?

И они снова зашагали на восток, мокрые, замерзшие, утопая в раскисшей глине, скользя, яростно сопротивляясь ветру, бившему их в бока, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. Они шли вперед, и ничто не могло их остановить.

Но их, конечно же, попытались остановить — и еще не раз.

И следующая попытка началась очень скоро.

На этот раз атака была ментальной, и началась она исподволь, незаметно. Просто у Иеро слегка закружилась голова, и священник, шедший по правую сторону от лорса, покачнулся и схватился за стремя, чтобы не упасть. Но головокружение тут же прошло, и, наверное, Иеро не обратил бы внимания на такую мелочь, списав все на усталость, если бы в следующую секунду не пошатнулся Клоц, — пошатнулся как-то странно, как не могут шататься четвероногие.

— Эй, что с тобой? — удивленно спросил Иеро, и лорс, сам удивленный, ответил:

— Не знаю. Меня как будто толкнули в живот.

— А меня — в шею, — тут же сообщил Горм.

— Стоп! — крикнул эливенер, взмахивая рукой. — Всем стоять!

Беглецы остановились, еще не до конца понимая, в чем дело, но уже догадываясь о том, что все это неспроста.

— Экраны ментальной защиты! — громко заговорил брат Лэльдо, похоже, плохо слыша сам себя. — Скорее! Настаивайтесь на одну волну с ними!

— Лэльдо, ты плохо слышишь? — спросил священник, и вдруг почувствовал, что у него немеет язык.

— Да, плохо, — выкрикнул эливенер. — Настраивайтесь на защиту! Закрывайтесь, скорее! Не отвлекайтесь ни на что!

Каждый из беглецов сосредоточился на себе, замкнувшись внутри собственного ума. Экраны ментальной защиты, которыми в свое время снабдил всех эливенер, в моменты подобных угроз испускали ощутимую волну, и уловить ее мог каждый, кто хоть раз в жизни мысленно беседовал с другими. И каждый, имевший хотя бы минимальный опыт мысленного общения, мог настроиться в унисон с этой волной. Но атака, начавшаяся так незаметно, мгновенно набрала силу, и пока беглецы справлялись с ее первыми последствиями и пытались объединить свои умы с волнами экранов ментальной защиты, последовал мощный удар, отчасти достигший сознания каждого из беглецов. Они разом вскрикнули от острой боли, окатившей их тела… но в следующее мгновение защита укрепилась, и следующий удар разбился об нее. Однако все пятеро чувствовали себя ужасно. Их тела горели огнем, внутренности выворачивало, в головах стоял отчаянный звон, кожу жгло, будто ее посыпали кайенским перцем. При этом они почти ничего не слышали и не видели, а языки у всех распухли и ворочались с трудом.

— На… надо воды, — прохрипел Иеро. — И листьев…

Лэсе пришлось приложить огромные усилия, чтобы достать из мешка на поясе сверток с листьями дерева мирр, а сам Иеро тем временем, спотыкаясь на каждом шагу, добрался до Клоца и вытащил из седельной сумке кожаную флягу с водой. Брат Лэльдо подполз к лорсу с другой стороны и извлек вторую флягу. У всех сводило судорогой едва ли не каждую мышцу, и они двигались, как деревянные куклы. Но когда каждому досталось по несколько глотков воды и по листочку дерева мирр, беглецы почувствовали себя значительно лучше. Однако о том, чтобы идти дальше, пока что никто и не думал. Все опустились прямо на сырую глину и глубоко дышали, стараясь восстановить силы. И каждый думал о злобной мощи Безымянного Властителя, Источника Зла. Да, не зря его так боялись все обитатели Великого Холмистого Плато. Он способен был уничтожить любого — мгновенно и безжалостно. И в душах беглецов все сильнее разгоралось желание уничтожить пусть не сам Источник Зла, который скрывался неведомо где, но хотя бы ту слизь, которая передавала и усиливала волны боли и ненависти, посылаемые Безымянным Властителем.

Вскоре беглецы ощутили новую попытку пробить их ментальную защиту, потом еще одну, еще… но их экраны оказались сильнее. Лэса, уже почти полностью пришедшая в себя, дала каждому еще по листу дерева мирр, и через полчаса отряд вполне готов был продолжить свой странный путь.

Ветер, хотя и не напоминал уже ураган, все же еще дул, подсушивая глину, и идти стало немного легче. Иеро, каждой клеткой своего тела помня пережитую боль, шагал, с трудом поднимая ноги, — на его сапогах налипло столько глины, что каждый из них весил, наверное, килограммов по десять. Иеро остановился и наклонился, чтобы кинжалом счистить глину с обуви, — и замер, глядя прямо перед собой.

Из вязкой подсыхающей глины на него таращились три круглых серых глаза, выстроившиеся в ряд.

Священник вскрикнул.

— Что там? — тут же очутились рядом с ним брат Лэльдо и Лэса.

Иеро молча показал кинжалом на глаза.

— Ого! — выдохнул эливенер. — Что бы это могло значить?

Глина зашевелилась, из-под нее высунулось свиное рыло. Иир’ова схватила висевший на спине лорса мешок, битком набитый ядовитыми щупальцами той твари, что недавно напала на нее, и швырнула в разинутую пасть. Пасть смачно чавкнула, три глаза блаженно прикрылись…

— Черт побери, да это отвлекающий маневр, — мысленно рявкнул медведь. — Смотрите на запад!

С запада на беглецов бесшумно несся во весь опор неведомо откуда взявшийся гигантский монстр, ростом, наверное, с десять лорсов. Он, пожалуй, больше всего походил на кита, отрастившего несколько сотен длинных мохнатых лап, тонких и суставчатых, как у водомерки. «Кит» широко разинул огромную пасть и скользил по влажной глине, как водомерка по поверхности воды, задрав кверху скорпионий хвост с раздвоенным жалом. Надо лбом «кита» торчали на тонких прутиках шесть круглых глаз, напоминающих рожки улитки. Глаза были красные, и в них горела ярость.

— Руби ему лапы! — крикнул Иеро, взмахивая мечом. — А кто достанет — и глаза тоже! И держитесь подальше от