Шрифт:
Закладка:
В репорте Мориса о Музее за 1929–1930 годы № 50 имеется упоминание о картинах. Посмотрите, насколько оно полезно, ведь этот репорт был утвержден всеми Трэстис. Сейчас получено еще одно письмо от Шкл[явера], в котором тот подтверждает, что из Вашингтона были посланы клеветнические секретные сведения, также и через Лабуле. Помните, что белокурая его посещала, очаровывая его своим французским языком (по ее словам). Это сведение Шкл[явер] опять подтверждает, что какие-то правит[ельственные] каналы участвуют в недостойной клевете. Клевета настолько ползет, что в газете «Возрождение» должна была появиться перепечатка клеветы амер[иканских] газет, и лишь только угроза судом остановила. Фрида права, утверждая, что все это дело с картинами — подстроенное Леви, и мы не должны платить ни одного цента. Теперь у Вас уже находится столько доказательств об экспедиции, что каждый мало-мальски справедливый человек должен понять, в чем дело. Нельзя же столько лет морочить общественное мнение, утверждая всюду и везде о том, что экспедиция от Амер[иканских] Учреждений и финансирована амер[иканским] капиталом. Вы уже имеете выписку из репорта Хорнеру (Олбани), в которой сам Хорш подтверждает так ярко, что экспедиция была от Учреждений. В своих дневниках Хорш гордится тем, что этот репорт составлен им гораздо полнее и точнее, нежели книга о Десятилетии. Наверное, Вы дали адвокатам весь печатный материал об экспедиции как во всех памфлетах Учреждений, так и во всех изданиях. Какое же уважение к Президенту Учреждений со сторо[ны] общественного мнения может быть, если он позволял себе морочить публику и Правительство, приписывая себе экспедицию, если теперь он доносит, что все это было лишь мое частное дело!!! Твердо знаем, что подобный мерзкий донос найдет себе правильное [су]ждение!
В 1932 году нам была прислана бумага Хоршем для подписи Е. И. о взятии ею в Кемикал Банк волта[192]. Не знаем, что именно в этом волте должно было храниться и существует ли этот волт до сих пор, ибо о закрытии его сведений не было. Мы предполагали, что волт берется для сохранения манускриптов Е.И, так как Е. И. хотела, чтобы о[ни] были в более сохранном месте, нежели в частной квартире. Это было наше предложение, но об истинном назначении волта и его судьбе мы ничего не слышали. Следовало бы это обстоятельство в банке проверить. Очень беспокоимся о манускриптах, ведь нельзя же захватить собственность Е. И. и нарушить все ее авторские права. В минутсах имеются упоминания о том, что г-жа Хорш приняла манускрипты на сохранение. Удерживать их она не имеет никакого права, в случае задержания манускриптов захватчикам может быть предъявлен большой иск за нарушение авторских прав.
Или пианистка, или Спорб[орг] могли бы довести до сведения матери об образовании Нового Комитета Друзей Музея, о подметных циркулярн[ых] письмах в Южн[ую] Ам[ерику] и в другие страны[193]. Точно так же не мешает людям знать, как бывший «друг» дал 4500 ам[ериканских] долл[аров] [на] Кооператив, а затем внезапно потребовал обратно, и они должны были быть возвращ[ены] на имя Хорша, что и было сделано. Все это не мешает знать всем людям, в которых сохранилось чувство справедливости. Сыну[194] полезно было бы знать свое окружение.
45
Н. К. Рерих — Г. Плауту и Г. Дэвису*
14 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
Уважаемые господа!
Настоящим подтверждаю посылку Вам телеграмм следующего содержания.
От 9 марта 1936 года:
«Ричи телеграммой запрашивает дополнительный отчет за май, июнь, июль 1934 года. Точка. Указанные документы были высланы 20 июля, 1 и 24 октября 1934 года непосредственно министру. Точка. Пожалуйста, запросите и телеграфируйте о наличии в архиве Департамента указанных документов. Точка. У г-жи Грант есть копии этих отчетов и данные о ботаниках. Рерих».
От сегодняшнего дня, 14 марта:
«Ричи телеграммой информирует, что трех указанных писем недостаточно, запрашивая дополнительные материалы. Точка. Уведомите Ричи о том, что при составлении отчета мы следовали инструкциям Брессмана. Точка. Высылаю подробный отчет через Вас. Рерих».
Искренне Ваш.
46
Н. К. Рерих, Е. И. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
15–16 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 45
Родные Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], вчера получили телеграмму от Ричи, где он извещает, что требуются дополнительные сведения о месяцах май, июнь и июль [19]34 года. Очень странное требование, ибо в мае мы были в Японии, устраивая визу на Маньчжурию, а затем июнь и июль продолжалась волокита с ботаниками, всю мерзость которых Вы отлично знаете. Спрашивается, с какою целью требуются сведения именно об этих месяцах? Наверное, и в этом заключается какая-то преднамеренность. Посылаем одновременно с этим письмом просимые сведения, пусть наши адвокаты передадут их Ричи. Как видите, сведения написаны очень сдержанно, чтобы не дать повода к каким-либо нападениям. Конечно, из всей переписки, копии которой имеются у Франс[ис], можно бы представить гораздо более острые факты, но, по словам Шу[льца], лучше сразу не выявлять всю амуницию. Кроме того, мы не знаем, какие намерения у адвокатов в смысле исков о клевете. Ведь пока не было еще разъяснений, в каких именно направлениях они думают об этих исках. Не забудем, что одна такая газетная вырезка о двадцати пакетах семян за 34 тысячи долларов уже является гнуснейшей клеветой. Вами уже получен весь список пакетов семян, среди которых некоторые чуть ли не пятифунтовые. Большая разница — более пятисот или двадцать! Кроме того, нельзя же сравнивать разнообразие и мощь
