Конан поднял бровь в знак сомнения. Рассказанная тяжеловесным «высоким штилем» история казалась нелепой выдумкой.

– И в руках наших, – продолжал Фьюри, – осталась лишь пустая Книга с чистыми страницами. Более не было у нас власти преследовать и убивать карликов; нам оставалось лишь в страхе ожидать страшного возмездия. И Кивайдин вскоре узнал о случившемся; ярость его не знала границ. Поклялся он, что мы все четверо умрем такой смертью, какой еще не умирал никто из смертных; и мы в ужасе пустились в бегство. Наше счастье, что маг Кивайдин далеко; однако известно, что он послал своих слуг изловить нас и доставить к нему.

Мы бросились в самые знаменитые храмы, ища ответа, можно ли как-то спастись от ярости Кивайдина. Долгое время никто не мог сказать нам ничего обнадеживающего, пока мы не встретили странствующего жреца, что служил Древнему Богу Востока, Великому Хануману. Людям Хануман знаком в различных ипостасях – и злых, и добрых; нам же посчастливилось встретить служителя Размышляющего Ханумана. Он-то и подсказал нам, что нам следует делать.

Оказалось, с давних пор враждуют Великий Хануман и маг Кивайдин. Древний Бог потерял большую часть своей силы, однако не настолько, чтобы чародей смог бы совладать с ним. Сила Ханумана может защитить от Кивайдина: та статуэтка, что мы похитили у эмира, например, не позволяет чародею слышать наши беседы, видеть нас и направлять своих псов. Однако Кивайдин очень скоро узнает о том, что фигурка в наших руках: эмир Адраж – один из его сторонников и втайне поклоняется ему.

Однако этот успех сам по себе еще ничего не значит. Нам нужно добраться до главного храма Ханумана, все еще стоящего в непроходимых джунглях у восточных рубежей Вендии. Увы, ныне этот храм в руках злобных фанатиков, служителей Черной Ипостаси Великого Ханумана – поэтому нам и нужен ты, Конан, лучший боец и лучший вор в пределах хайборийских земель. Нам нужна вторая такая же статуэтка Размышляющего Ханумана, с ее помощью мы навсегда сможем оградить себя – и тебя, кстати – от мести обезумевшего чародея…

– Так что выбор за тобой, Конан, – проговорил Скарфен. – Мы не пожалеем никаких сокровищ для тебя, если ты вызовешься помочь нам!

– А на кой я вам? – в свою очередь спросил киммериец. – Я видел, как ты открывал потайную дверь, Скарфен. Что может помешать тебе точно так же пробраться в этот твой восточный храм и взять все, что тебе надо?

– Все не так просто, – вздохнул Эйджес, впервые вступив в разговор. – Мы посвятили себя Размышляющему Хануману, и никакое колдовство не скроет нас от глаз служителей его Черной Ипостаси. Едва мы подойдем к его храму ближе чем на расстояние полета стрелы, как нас учует целая стая таких хищников, по сравнению с которыми хатчи в подвале эмира покажутся тебе милыми домашними зверушками. Они будут неотступно преследовать нас, и от их взоров не скроют даже стены.

– В храм тебе придется идти одному, – подытожил Фьюри. – Дело трудное и опасное, не скрою. Но сокровищ там куда больше, чем во всей туранской казне!

Киммериец тяжело задумался. Рассказ Фьюри казался чистейшим бредом, если бы не фигурка изумрудного Ханумана перед самым носом Конана. Да и золото в кармане – оно казалось чистым и полновесным. Впрочем, одна ловкая дриада, хозяйка священной Рощи свайолей, как-то раз уже подловила его на эту удочку…

– Я должен проверить ваше золото, – угрюмо бросил киммериец.

– Понимаю тебя, – заметил Скарфен. – На твоем месте я тоже не слишком-то торопился бы доверять первому встречному… Только как ты сможешь убедиться, что это золото настоящее? Ведь мы могли бы навести на тебя такие чары, что ты принял бы за золото все что угодно.

– Что-то я не чувствую никаких чар, – усмехнулся киммериец, доставая из тайника Моти темную бутыль с кислотой, которую предусмотрительный хозяин использовал для определения подлинности попадавших к нему неправедным путем золотых кубков, серег, монет и тому подобного.

С брошенной в кислоту монетой ничего не произошло. Это было настоящее золото – или же очень искусное колдовство.

– Хорошо, – сказал Конан, тщательно отмывая монету в воде. – Я верю вам. Считайте, что вы меня наняли. Так что там насчет приказа? Да, кстати, нужен аванс – как подтверждение серьезности ваших намерений.

– Ты прав, – кивнул Фьюри. – Держи!

На столе оказалось еще четыре увесистых кошелька, ни в чем не уступающих первому, полученному Конаном от Скарфена. Киммериец не поленился заглянуть во все – там было золото, чистое золото…

Уже один этот аванс мог позволить ему купить любой из императорских дворцов и содержать его по меньшей мере лет десять, ни в чем себе не отказывая.

– Тогда завтра, на заре, тебе вручат письменный приказ Илдиза, деньги, оружие и подорожную до самой границы Турана… – Скольд поднялся. – Мы будем ждать тебя ровно в полдень у восточных ворот города. Смотри же, не болтай лишнего! Помни: Кивайдину ничего не стоит найти наш след, если о том, куда мы направились, будет знать хоть одна живая душа в этом городе.

– Я бы на его месте и так знал, куда вы направитесь, – пожал плечами Конан. – Думаю, этот ваш маг отнюдь не дурак и ему давно известно про храм Ханумана. Для него сейчас самое лучшее – не гоняться за нами, а выслать к этому храму войско, да побольше. Если этот тип додумается до такого, что мы станем делать?

– Изумрудный Хануман в одиночку не сможет защитить нас от Кивайдина, – сказал Эйджес. – Ты прав, Конан, магу лучше всего было бы как следует стеречь наш заветный храм – однако он далеко, а оттуда руководить своими слугами не слишком сподручно. Добытая вами со Скарфеном статуэтка не подпустит к нам гончих псов мага, однако если он явится сам… Тогда нам конец – если к тому времени ты не проберешься в храм и не вернешься – вместе со второй такой же статуэткой.

– Ясно, – кивнул головой Конан. – Что ж, все ясно. Значит, завтра в полдень у восточных ворот? Ну, если так, то мне пора. Хотелось бы выспаться перед походом.

На том они и простились.

Глава 3

Конан обычно ночевал в комнате, что снимал у некоей мамаши Хидрат, в одном из относительно приличных кварталов Аграпура. Правда, киммериец выбрал этот дом исключительно потому, что на его первом и втором этажах помещался обыкновенный бордель, а хозяйка Хидрат частенько посылала Конану одну или двух своих девочек – в качестве