— Спасибо, — впервые скупо улыбнулся мастер. — Я старался!

— Но ведь нашему пациенту это не поможет?

— Нет, — покачал головой японец. — Слишком все запущено. Будь каналы просто забиты, их можно было прочистить. Правда, потребовался бы другой артефакт, но его не так уж сложно сделать. Но у принца они практически разрушены…

— Хреново!

— Судьбу не изменить. Хотя…

— Что? — встрепенулся Колычев.

— У принца Николая были природные способности. Нет никаких оснований предполагать, что их не будет у его потомков.

— Это, конечно, очень его утешит. Прям чакры раскроет или новые пробурит…

— Что вы сказали, Март-сама?

— Чакры раскроет.

— Нет, после.

— Пробурит?!

— А почему бы и нет?

— Ты серьезно?

— Послушайте меня. Я вдруг вспомнил дядю своего учителя. Он был самураем и потерял на войне руку. Однако, если посмотреть на него через «сферу», можно было разглядеть на ее месте энергетический контур. Очень слабый, и далеко не все могли его разобрать, но он все-таки был!

— Ну и как нам это может помочь? И ты, и я неоднократно сканировали цесаревича через «сферу» и…

— А что, если в нашем случае происходит обратная картина? Мы видим разрушенную ауру, но пострадал ли сам орган? Предположим, что каналы дублируются….

— Дублируются?

— Ну да.

— Знаешь, что, — после недолгого раздумья решил Колычев. — Давай-ка мы пройдем в «Ночную Птицу» и озадачим искин. А то, боюсь, что моих знаний не хватит.

«Я слышу, — равнодушно отозвался ИИ «Ночной Птицы». — Да, это возможно».

— Но почему тогда ты до сих пор молчал?

«Вы не спрашивали. К тому же, вероятность успешного лечения крайне невелика».

— Но, тем не менее, она есть?

«Ответ положительный. Однако потребуется сильное воздействие».

— Даже не знаю, — помотал резко заболевшей головой Март. — Один я на такую авантюру не пойду. Нужен настоящий целитель, причем очень опытный.

— Госпожа Марцева?

— Нет. Она ясно дала понять, что не пойдет ни на какие эксперименты.

— Тогда, может быть, Ермольева?

— Хм. Она может согласиться, но сначала обо всем доложит своей царственной подруге.

— Послушайте, а почему бы вам не пригласить для консультации господина Крылова? Он достаточно компетентен в вопросах лечения одаренных. К тому же, вы с ним друзья. Думаю, он вам не откажет.

— Блин, как же я сам об этом не подумал? — чертыхнулся Колычев и отправился звонить своему приятелю.

Павел Александрович, кажется, даже обрадовался звонку компаньона и согласился приехать. Дела у доктора в последнее время, что называется, шли в гору, но при этом он не забывал, кому именно обязан своими успехами. Предложенный ими новаторский способ омоложения организма дал изрядный толчок в карьере рядового целителя. За это время он стал адъюнктом в Академии Одаренных, где читал курс лекций, и членкором Российской Академии наук. Проводимые время от времени процедуры по омоложению важных персон приносили стабильный доход и, что не маловажно, дали пропуск в высшее общество.

Впрочем, Март об этом прекрасно знал, поскольку был непременным участником сего действа. Ибо без него такие бешеные деньги никто платить не соглашался.

Надо сказать, что Крылов несколько удивился, застав на мызе цесаревича, а еще больше тем, что того пришлось осмотреть. Но к делу, тем не менее, подошел со всем тщанием.

— Н-да, Мартемьян Андреевич, удивили вы меня, — покачал он головой, когда они покончили с процедурой и вышли в соседнюю комнату. — Нет, я, конечно, слышал, что вы стали одним из наставников наследника престола, но право же, никак не ожидал, что это будет выглядеть именно так.

— Что скажете? — проигнорировал вступление Колычев.

— Даже не знаю, — развел руками целитель. — Попробовать способ, придуманный нашим японским другом, можно, но, говоря по чести, поручиться за результат никак нельзя-с. Авантюра!

— Это понятно. Но вы бы взялись?

— Позвольте, уважаемый коллега, для начала еще один вопрос. Отчего вы не пригласили меня раньше?

— Даже не знаю. Состояние здоровья цесаревича является государственной тайной. К тому же, его осматривали ведущие специалисты…

— Но вы все-таки не стали полагаться на их мнение. Иначе, зачем я здесь? Ладно, не буду вас больше томить. Есть у меня одна задумка, которая позволит если не решить проблему, то, по меньшей мере, минимизировать риски.

— Говорите.

— Скажите, Мартемьян, вы ведь понимаете суть открытого нами способа омоложения?

— В самых общих чертах.

— А больше и не надо. Итак?

— Ну, мы, точнее вы, воздействуете на клеточном уровне на органы, запуская процесс регенерации и заставляя таким образом их омолаживаться.

— Немного примитивненько, но в целом верно! Браво.

— Но как это может помочь в нашем случае?

— А вы подумайте. Вы ведь не светило и не «ведущий специалист», над которым довлеет опыт. По крайней мере, раньше вам удавалось мыслить непредвзято…

— Погодите. Вы считаете, что так же можно воздействовать на энергетические каналы?

— Вполне вероятно!

— Но как?

— Да, в общем, так же. В сущности, для регенерации между органами нет никакой разницы. Будь у нас приборы, способные поддерживать кровоток, я мог бы регенерировать даже сердце или почку. Не при данном развитии медицинской техники, разумеется. Но в принципе ничего недостижимого в этой проблеме нет.

— Павел Александрович, вы — гений!

— Есть немножко, — улыбнулся целитель.

— А я круглый болван!

— Ну, во-первых, очень богатый, а во-вторых, не такой уж и круглый. Есть в вас искра Божия, есть. Так что зря вы отказались от медицинской карьеры и от учебы и пустились во все тяжкие на ниве политики и промышленности. Впрочем, это ваш выбор.

— Но как вы думаете, велики ли шансы на успех?

— Пока не попробуем, не узнаем. Но одно вам могу сказать точно. Хуже от этого вмешательства не станет! Это ведь тоже важный фактор?

— Вы чертовски правы. Важнейший!

— Так чего мы ждем? Самое разумное, напрямую спросить цесаревича. Пусть сам принимает решение.

Вернувшись ко все еще сидящему на кушетке полураздетому Николаю, они присели напротив него.

— Жить-то хоть буду? — вопросительно посмотрел на них пациент, успевший нахвататься от новых товарищей черного юмора.

— На счет этого можете не сомневаться, — немного удивился его пессимизму Павел Степанович. — Или вас что-то беспокоит?

— Нет, —