Шрифт:
Закладка:
–Сволочью распоследней была. Уххх. Чуть не вцепилась ей в лицо, да испачкаться побоялась. Но зато информацию узнали, да?
Я лишь кивнула, наблюдая за ней.
–Ли-шу-ана- очень тихо произнесла она.
–Мне еще мать сказывала, как она стремилась к власти. Беспощадная- Нуваш вдохнула и задумалась.
Мы бродили целый день, до усталости в ногах, но тщетно.
–Странно, что тебя до сих пор никто не узнал. Ничего, я прямо с утра туда схожу, порасспрашиваю. Не могли же они бесследно исчезнуть. Даже если и так, то помнить все равно хоть кто-то должен.
Начало темнеть. В небе снова разгорелись огоньки.
–Людей «отпускают». Если хочешь, можем посмотреть. Я кивнула.
Сейчас людей было не так много, в основном родственники, провожающие своих членов семей.
–Это не Ясива ли?– Нуваш прищурилась.
Мать девушки смотрела в небо и улыбалась, а сама Ясива смеялась, но по ее щекам текли слезы.
–Шила, спасибо тебе- она кинулась мне на шею, и не удержавшись, горестно заплакала.
–Дуры- прошипела хозяйка.
–Сделайте вид, что радуетесь!
–Яся, потом поплачешь, сейчас радоваться нужно, слышишь?– шептала я, улыбаясь сквозь силу.
Наконец ей удалось взять себя в руки, она вытерла все еще катящиеся слезы, и улыбнулась.
–Постой-ка. За что это ей спасибо? На меня смотри! А? М-м-м-мм. Неужели Шила камни отдала?
И не дожидаясь ответа, повернулась ко мне.
– Ненормальная! Ты собираешься с голой задницей к своим прийти?
–Голой ушла, такой же и вернусь – я спокойно пожала плечами.
Нуваш лишь махнула рукой. А потом её глаза разгорелись от предвкушения, увидев что-то за моей спиной.
Обернувшись, увидела, что выкатывают какие-то странные предметы разных размеров. Самые большие по краям, чуть меньше ближе к центру, а маленькие разместили в самом центре. Подобравшись ближе к предметам, я увидела, что это стволы больших деревьев, с выдолбленными внутренностями. А сверху эти чурбаки были обтянуты чем-то, похожими на шкуры, и скреплены ветками.
–Сейчас будет не менее важная часть празднования. Мать моей матери рассказывала, что это что-то грандиозное.
Люди в предвкушении расселись.
Ливейлы в хаотичном порядке разложили камни. Впереди выстроились ливейлы- мужчины, если их можно так назвать. Затем из рядов людей вышли мужики. Следующими были стражники с дубинами.
–А где Ррух? Что-то не вижу.
–Ему нельзя участвовать- Нуваш сжала губы, чтобы не выругаться.
Что значит нельзя?
–Он не такой как все, не понимаешь?– прервав она молчаливый монолог.
А, это из-за его происхождения, Нуваш же говорила.
Пока я отвлеклась на разговор, вышли гийоны. Я высматривала «наших», а когда увидела Сарга, то от радости даже вскочила и помахала рукой.
Хозяйка мгновенно усадила меня на место.
–Они живы, Нуваш. Живы!– улыбалась я.
–Они же под землей живут, наверно таким путем и ушли. Да?– я теребила руку хозяйки, еще не справившись с эмоциями.
–Уймись, ненормальная- сквозь зубы прошипела она.
А потом и вовсе ущипнула меня. Больно-то как. И что я такого сделала?
–И вообще не понятно. То радуйся и смейся, когда кто-то умирает, а как увидела в живых гийонов, так радоваться нельзя.
Когда все замолчали, вышла главная из ливейл. Как же её зовут? М-м-м-м. Ли-шу-ана вроде. Это же та самая, которая приходила в наши края в ту ночь.
Ли-шу-ана окинула всех взглядом. Я инстинктивно сжалась в комочек, на всякий случай.
Ли-шу-ана заговорила плавным и певучим голосом, растягивая буквы.
–Эээта лууууна стааанееет лууунооой откровееения. Сегооодня открооооется сокрыыытое. Очиииститесь душоиий своееей, ееесли успееели скопииить гряяязное. Прикоснииитесь к изначааальному.
Грянул громкий звук. Это гийоны били по натянутой поверхности дерева, подстраиваясь под один ритм.
Этот звук был быстрым, звонким и равномерным. Словно он настраивал присутствующих на нужный лад.
Затем приступили люди. Бууум. Этот стук был мерным, глухим и размеренным. Два звука словно слились, образовывая странную мелодию.
Подчиняясь ритмичному стуку, присутствующие начали закрывать глаза, растворяясь в этом звуке, который подчинял, проникал внутрь и вел за собой, заставляя сердца биться в такт этим звукам.
В дело вступили ливейлы. Ритм увеличился. Тела стали двигаться в такт этому звуку, освобождаясь от сознания, которое еще сопротивлялось. Теперь это был сокрушающий бой, последняя защита разума ломалась, заставляя людей падать на землю, под натиском эмоций.
В дело вступили стражники, со всей силы стуча дубинами по поверхности. Буммм. Этот звук был утробный, грозный, яростный, словно рычание множества злобных животных.
Он выворачивал нутро, оставляя тело девственно чистым, подминая под себя тех, кто еще не подчинился. Он, как невидимый зверь, подходил к каждому, заглядывая в самую сердцевину, и высасывал потаённое, оставляя только тела двигаться под свой ритм.
Звук шел отовсюду сразу, и не было от него спасения. Казалось, что невидимое кольцо чего-то неизбежного сжималось вокруг людей. Бу-уум, бууу-м.
Внезапно грозный зверь замолчал, уступив место мелодичному и равномерному стуку, давая присутствующим передышку. Этот ритм словно поглаживал, приводил в чувство.
А люди продолжали двигаться, все еще находясь в плену ритма. Ливейлы, стоя поодаль тоже поддались изначальному, и покачивались, с закрытыми глазами.
Но «невидимый зверь» снова ворвался, заставляя замолкнуть остальные звуки. Он снова набрасывался, вырывая из души скрытое. От него ничего не скроется, все, что принес сюда с собой, ты оставишь здесь. И казалось, что это никогда не закончится. Не выдерживая, люди падали и отползали, пытаясь спрятаться.
Среди всех присутствующих выделялась девушка, которая двигалась не как остальные. Она словно танцевала, ловко обходя «зверя», мягко отступала и кружилась, подняв руки. Когда было невыносимо, она замирала на миг, а потом словно дразнила, подпуская его ближе, и уворачивалась.
Но в один миг видимо «зверю» удалось проникнуть внутрь, потому что внезапно девушка замерла, а потом резким движением руки сорвала головной убор и выбросила его в сторону. А затем…
Затем она заорала, упав на четвереньки. Она орала, задрав голову к небу. Вены на шее вздулись от крика, словно она отгоняла что-то невидимое. Её длинные седые волосы накрыли ее пеленой, пытаясь защитить свою хозяйку. Руки сжались, сгребая землю и траву, и дрожали от неведомой силы, удерживающей ее на поверхности сознания. Крик был таким отчаянным, и таким громким, что перекрывал ритм, который постепенно стихал.
