династии и свою собственную. Но в годы войны он, похоже, попытался исправить допущенные раньше ошибки и заключить мир. Но «союзники» были не заинтересованы в этом. Вокруг посольств Англии и Франции в России формируются заговорщики, ставящие цель отстранения Николая II от власти. В случае необходимости они не отказывались и от планов физической расправы над ним, о чём не без скрытой насмешки над «демократами» писали советские историки[278]. После же февраля царь становится заложником руководящих кругов Франции и Англии. Они отказываются принять свергнутого монарха. Более того, руками подконтрольного им Временного правительства они готовятся устроить публичное судилище над ним.

Война между тем всё более обескровливала и без того далёкую от изобилия страну. В этих условиях отношение к миру становится краеугольным камнем в определении подлинной политической физиономии многих политиков. Неверно, конечно, уверять, что все политики, ратовавшие за войну, были связаны с разведками стран Антанты. Но то, что многие из них были членами масонских организаций, ориентированных строго в западном направлении, – факт общеизвестный. Получалось так, что вчерашний интернационалист и даже пораженец, придя к власти, вдруг становился «ястребом». Война отечественная или революционная, но война. Показателен в этом отношении пример Бухарина и тех же левых эсеров.

В свете этих соображений неожиданный поворот приобретает вопрос о судьбе царской семьи. Сторонники войны, готовые на всё ради её продолжения, пошли на убийство германского посла Мирбаха. Но в России была ещё одна особа, убийство которой могло дать немцам повод вмешательства во внутренние дела России. Нетрудно догадаться, что речь идёт о царице-немке по крови. Французский историк М. Ферро в этой связи настаивает на интересной, по его словам «кощунственной» версии. Согласно ей, большевики пошли на казнь царя лишь для того, чтобы предупредить шаги левых эсеров. Жертвуя жизнью свергнутого монарха, большевики рассчитывали спасти этим жизни другим членам его семьи. Официально же было объявлено о казни всей семьи[279]. Во всяком случае, логическая цепочка, включающая в себя казнь Александры – убийство Мирбаха – мятеж с целью открытия фронта против Германии, вполне вписывается в линию стран Антанты и её агентов в России.

В этом смысле характерно, что в это же время, когда часть левых эсеров, во многом вопреки собственному высшему руководству, провоцирует разрыв с большевиками, усложняется ситуация и в самой большевистской партии. Сюжет, о котором здесь идёт речь, практически не исследован. Лишь в работе о Брестском мире Ю. Фельштинского имеется несколько кратких размышлений о событиях, приоткрывающих покров секретности над одной из самых сложных страниц истории РКП(б) и всей русской революции. В это время, непосредственно примыкающее ко времени заключения мира, позиции Ленина в руководстве вдруг начинают резко ослабевать. И одновременно вдруг начинают укрепляться позиции до этой совершенно незаметной фигуры – Я. М. Свердлова.

На съездах и конференциях того времени Свердлов всё чаще и чаще оставляет Ленина в тени. В частности, он председательствовал на VII партсъезде и выступал там с отчётом ЦК, что в будущем по должности станут делать генсеки. В протоколе заседания ЦК 18 мая Свердлов в списке присутствующих стоит первым. Заседание ЦК 19 мая становится, по мнению Ю. Фельштинского, «полным триумфом Свердлова». На нём все партийные дела поручаются именно ему, тогда как Ленин выступает лишь с одним, да и то второстепенным вопросом[280].

Еще более показательный случай происходит на заседании ЦК 26 июня 1918 года. На нём обсуждался вопрос о подготовке проекта Конституции РСФСР к V съезду Советов. ЦК поначалу признало работу комиссии (т. е. по сути Свердлова) неудовлетворительной. Ленин с группой сторонников предложил «предложил снять этот вопрос с повестки дня съезда Советов». Однако Свердлов вопреки реальному положению дел с проектом Конституции «настоял на том, чтобы вопрос остался». Как пишет Ю. Фельштинский, Свердлов пошёл против Ленина и других членов ЦК и победил. По словам историка, в эти недели Свердлов был как бы комиссаром, приставленным к Ленину. По сути, в это время Свердлов всё больше сосредоточивал в своих руках не только законодательную, но и исполнительную, и партийную власти. Во всяком случае Ленин, сторонник некоторой либерализации строя и мирной передышки, постепенно утрачивал свои позиции.

Эти подвижки внутри верхушки большевиков не могли не быть напрямую связаны с третьим кризисом Советского правительства. Во всяком случае, когда 18 марта, через день после окончания IV Съезда Советов, Совнарком рассматривает вопрос «об общеминистерском кризисе», с основным докладом по этому вопросу выступал не Ленин, а не имеющий никакого отношения к Совнаркому Свердлов. Именно он, а не Ленин на этот раз диктовал позицию большевиков по вопросу организации власти. В частности, похоже, по его инициативе СНК принял решение начать переговоры с вышедшими из него членами Московского областного комитета РКП(б). Он же начал переговоры с С. Середой и другими большевиками, намечавшимися на посты наркомов вместо ушедших левых эсеров[281].

Много неясного остаётся и в событиях 6–7 июля. Дискуссионно сегодня само их определение как мятежа левых эсеров. Высказываются версии, что большевики сами подтолкнули левых эсеров на мятеж. Другие считают даже, что мятежа не было вовсе, а какие-то разрозненные события были искусственно объединены большевиками с целью обвинения левых эсеров в том, чего те на самом деле и не замышляли. На эту мысль наводит странное поведение высших постов ВЧК, прежде всего самого Дзержинского. В частности, действительно странным кажется мягкость, проявленная к одной из ключевых фигур тех событий, сотруднику ЧК Я. Блюмкину. Блюмкин одновременно был и соратником Дзержинского, и левым эсером. В каком из этих двух качеств он подготавливал убийство Мирбаха и участвовал в нем? Наказание-то его было чисто номинальным…

Однако все эти действительно неясные стороны левоэсеровского выступления заставляют задуматься и над другими вопросами. Вина Ленина в произошедшем в Москве кровопролитии более чем сомнительна. Стоило Ленину рисковать полным подрывом своего авторитета в партии, чтобы потом неуклюже провоцировать обострение русско-германских отношений? С другой стороны, известно, что Блюмкин после его перехода на сторону большевиков был одним из самых твёрдых последователей Троцкого. Самого Троцкого безоговорочным сторонником войны назвать, пожалуй, нельзя. Но именно Троцкий был близким партнёром Я. Свердлова, о неясной роли которого во внутрипартийных делах мы уже говорили.

Кроме того, известно, что левые эсеры обращались к левым большевикам с далеко идущими предложениями. Цель их была спровоцировать войну. Допускалось, что при этом придётся арестовать Совнарком во главе с Лениным. Переговоры с Радеком и Бухариным велись в форме «шутки», но так было по свидетельству самих участников этих переговоров. Насколько это соответствовало действительности, сказать трудно.