— Да уж, — говорит Кери, перекрикивая шум винтов. — Тот ещё облом тем, кто почти отмотал свои десять, да?

— Не говори! — отзывается Дженадин. — Закрывал глаза, ожидая веселье на Средке, открываешь, а вокруг полная жопа!

— И десять лет тебе уже никто не вернёт! — добавляет Шоня. — Ужас, вообще-то.

— Ты ведь представляешь, что там сейчас начнётся? — спрашивает меня Лирания, перебравшись на соседнее кресло.

— Паника. Голод. Гражданские волнения, переходящие в кровавые бунты, — перечисляю я. — Уличные банды, делящие остатки еды, наркотики и женщин. Кланы, сообразившие, что у них теперь ни энергии, ни еды. Кстати, я бы поставил на кланы. Они организованы, и у них есть оружие. Затем вторая стадия — резня, мародёрство, трупы на улицах. Потом третья — голод и каннибализм. Продолжать?

— Забыл про туман, который снова Чёрный, потому что неон погас, — напомнила Лирания.

— Ещё и это. Но он действует не сразу, а никакого «потом» уже не будет.

— И мы, гордо летящие над этим хаосом, пока батарейки не сядут. Нам ведь однажды придётся приземлиться.

— Довольно скоро. Увы, у нас не дирижабль. Не жалеешь, что не вернулась к родителям?

— Нет, — отвечает она, понизив голос и оглядываясь на спящую Онию. — При угрозе голода они съедят меня первой.

— А вот и кланы! — показывает вниз Лендик.

Город с редкими огоньками автономных светильников остался позади, и в чернильной темноте Пустошей к нему с разных направлений приближаются озерца огня. Кланы не стали ждать утра, сообразив, что энергии у них в один конец. Кто первый встал, тот первым грабит.

— Главное, чтобы Костлявая не дёрнула за ними! — говорит Лирания.

— Она умная тётка, — успокаиваю больше себя, чем её, я. — С её силами и ресурсами они не грабители, а жертва. Большой тихоходный караван с ништяками и практически без бойцов — мечта рейдера. Да один генератор сейчас мегаприз! Так что если она куда и дёрнет, то не в город, а от него… Но я надеюсь, что ещё не успела. У неё мало людей, так быстро не свернуться…

Костлявая почти успела. Генератор заглушён, машины развёрнуты в походный порядок, но к ней тоже приближается озерцо фар. Ну что же, даже самые дружеские контакты перестают быть таковыми, когда в действие вступают политики группового выживания. Опальная премша с кем-то поддерживала связь. И теперь пожинает плоды.

— Шуздры, к бою! — командую я в рацию.

В салоне начинается деловитая суета.

Внизу замерцали первые огоньки выстрелов, пока одиночные, предупредительные. Костлявой предлагают сдаться. И ей придётся это сделать, потому что её недоклан — женщины и дети. Что с ними будет после сдачи? Думаю, ничего хорошего. Теперь все, кто не воины, лишние рты. Время сантиментов прошло.

— Работаем с воздуха, — ставлю я задачу. — Лендик, не зависай, а медленно иди по кругу, не давай пристреляться. Они нас не видят, внизу туман, луны нет, но дульные вспышки демаскируют. Стрелки, если там есть пулемёты, это первоочередная цель.

— А если гранатомёты? — уточняет Лирания.

Она уже деловито заряжает винтовку, устраиваясь на краю бортового люка.

— Если у них есть гранатомёты, то нам трындец. В такой темноте мы его не увидим, пока он не выстрелит. Но вряд ли они их до сих пор сберегли.

* * *

Гранатомёт всё же нашёлся. Но всего один, и пальнул он даже не в нашу сторону — просто куда-то в небо. Это же не ПЗРК с самонаведением, тут уметь надо. Пулемётчик был бы опаснее, но его то ли не было, то ли он не успел вступить в бой — сверху всё как на ладони, а из дробовика коптер не сбить. Клановым бы выключить фары и удирать в темноте, но если кто и догадался так поступить, то в индивидуальном порядке, и мы его не заметили. Бой закончился за пару минут, Лоля даже толком проснуться не успела.

— Вы чертовски вовремя, — признала Костлявая. — Когда на горизонте погас свет города, я сразу приказала собираться, но сам знаешь, какой у меня контингент. Этим пить, этим писать, эти хнычут, те их утешают… В общем, они успели раньше.

— Бывает. Хорошо то, что хорошо кончается.

— Вряд ли это кончится хорошо, — мрачно предсказала премша. — Город же всё?

— Скорее да, чем нет. Стоит ждать следующих визитёров?

— Не думаю. О нас знал всего один человек, и вряд ли он с кем-то поделился. Это был его собственный клан. Прикинь, этот мудак ко мне трижды сватался!

— Видимо, решил не ждать от тебя милостей.

— Факт. Теперь его сожрут жуки. А я уже подумывала согласиться!

— Серьёзно?

— Почему нет? Ты ведь замуж не зовёшь, — грустно пошутила она, — а девушке надо как-то в жизни устраиваться. Особенно если ей уже под тридцать, и на шее несколько десятков детей.

— Которые резко перестали быть ценностью и стали обузой, — догадался я.

— Именно. Ты ведь тоже не просто так прилетел?

— Мне нужно во второй город.

— А мне отсюда свалить и мужика хорошего. И что?

— Я знаю, где он. Но мне нужна энергия для коптера.

— Это и есть твоё желание, никакой романтики?

— Вообще-то я думал, что ты нас просто так заправишь. Но если ты считаешь, что…

— Заправлю, — махнула она рукой. — Ты прав. Спор был между нами, это личное. Не будем вмешивать дела. Сажайте вашу леталку на крышу. И говори, куда ехать. Будем заправлять на ходу, так быстрее. Да и нам не стоит тут задерживаться.

* * *

— Это Верховная Владетельница, а это прем клана… Кстати, как он называется?

— Он даже кланом не называется. Мы просто изгои.

— Теперь все изгои, — отвечает своим механическим голосом оболочка Калидии. — Я тоже ничем уже не владею.

— Блин, ты всегда такая жуткая? — спрашивает Костлявая. — Кстати, я Костлявая.

— А так и не скажешь, — комментирует Владетельница. — А я Калидия. Но ты, наверное, в курсе.

— Ну блин, что вы к имени цепляетесь? Меня так назвали в тринадцать, я была худая, как швабра. Ну да, с тех пор у меня отрасли жопа и сиськи, но не менять же имя из-за такой ерунды?

— Извини, Костлявая.

— Проехали.

— И я не всегда такая жуткая. Я могла бы снять оболочку, но тогда мне потребуется есть, пить, в туалет и спать. В ней я продержусь намного дольше.

— Понимаю, — зевает премша, — сама сутки не спала.

Мы сидим в огромной кабине фуры-генератора, за спиной молотит поршнями его установка, на крыше привязан заряжающийся коптер, в свете фар катится под колеса пустошь.

— Может, так