– Нет, что вы. Где я, а где украл. Этот алмаз абсолютно не имеет никакого отношения к тому. Они просто чересчур сильно похожи. В данный момент он находится в Японии, где местные мастера пообещали мне сделать изумительное ожерелье.

– Почему вы не сделали его огранку в Петербурге? – улыбнулась бабуля.

Я рассмеялся.

– Очень хорошая шутка, Сара Абрамовна. Очень!

– Я-таки знаю, – сказала она. – А вам палец в рот не клади, откусите по самый локоть! То есть вы ждёте возвращения вашего заказа?

– Ну, а вы как думали, – посерьезнел я. – После того подарка, который вы ей дали, как иначе я мог бы переплюнуть вас?

– При всём моём уважении, но ты дурак, Сашенька, – захихикала бабулька совсем по-женски. – Вот вроде смотрю на тебя, и ума у тебя, что касается стратегии и ведения боя побольше, чем у всех моих ровесников, вместе взятых. И я забываю, что тебе на самом деле восемнадцать лет. Ничего ты не знаешь о девушке. Да если бы ты ей гайку железную в качестве кольца предложил, то она была бы в десять раз счастливее, чем от того кольца, которое подарила я. Дело же не в подарке, а в том, кто дарит этот подарок.

Я немного смутился, задумавшись. На что бабуля ожила.

– Но твой подарок хорош! Прям, хорош! – одобрительно сказала она. – Так что продолжай, действуй.

Она посмотрела на часы.

– Так, мне надо бежать. Ещё одно…

– Что, уважаемая? – спросил я.

– За приданое от семейства Голдсмитов несу ответственность я. Предвосхищая твой вопрос – я так решила. Ты будешь приятно поражён.

Я пожал плечами.

– Не будет обидой для вас сказано, что мне абсолютно всё равно на приданое. Я вполне могу обойтись без него.

– Ты делаешь мне больно, мальчик мой, – театрально закатила глаза Сара. – Никогда не говори такие ужасные вещи. Иначе в один прекрасный момент деньги отвернутся от тебя, я точно знаю.

Она хихикнула, и потянулась ко мне за прощальным поцелуем.

– Тогда и я задам вам один вопрос, – на мгновенье стал я серьезным.

– Что такое?

– Я по поводу матери Анны. Вы же понимаете, что я распутаю это дело, и доберусь до причины заказчиков? И что все они, скорее всего, умрут долгой и мучительной смертью. Мне очень бы не хотелось, чтобы среди них были вы.

С лица бабули слетело всё веселье. Скулы заострились. Она сейчас была похожа на змею, готовую к броску.

– Скажу тебе так, Саша. Моя совесть чиста. Но я тебе не советую влезать в это дело. Очень сильно не советую, ради тебя самого и моей внучки.

– Я вас услышал, – кивнул я. – Но, конечно же, я поступлю по-своему.

– Ясно, видимо, поэтому моя внучка выбрала тебя, – смягчилась бабуля, и протянула руки. – Лично я к убийству своей невестки никакого отношения не имею, я тебе в этом клянусь.

– Спасибо, Сара Абрамовна, – я наклонился, и поцеловал её.

Видно было, что у бабули испортилось настроение, но держалась она, как королева. Это было понятно по её резким окрикам, когда четыре здоровенных амбала шустро последовали за маленькой сухонькой, но такой могущественной бабулей.

Суд прошёл в тёплой и дружественной обстановке. Анна разбила все аргументы обвинения в пух и прах и, в конце концов, государственный обвинитель был рад закончить это дело миром. Ведь в какой-то момент нарисовался неиллюзорный шанс иска в сторону государства. Там было всё – превышение полномочий, подтасовка данных, подлог и коррупция. В общем, через час все обвинения были сняты.

Мы вышли из зала суда, и я включил телефон, который, по условиям нахождения в зале, необходимо было выключить, и сразу посыпались СМС-ки о пропущенных звонках.

– Что такое, Саш? – увидев, как изменилось моё лицо, тут же спросила Анна.

А я уже набирал.

– Алло, Волк, что там?!

– А, Саша, всё хорошо, – сказал Волк. – Уже всё хорошо.

– Что значит «уже»? – спросил я.

– Да тут было кое-что странное… – он замялся.

– Да хорош сиськи мять, говори, как есть.

– В общем, подкатило два моторизованных батальона ЧВК-шников с нехорошими намерениями сровнять наш замок с землей.

– Доброхотов или Румянцевы?

– А хрен их знает! У Хрулёва спроси.

– В смысле, у Хрулёва? – удивился я.

– Да эти уроды расставили артиллерию, завели двигатели у танков. Я уже было собрался гасить их из всех стволов, как тут до меня дозвонился Василий Петрович. Он сказал, чтобы я ничего не делал, и дал контакт своего сына.

– И что?

– Сразу приехал его сын. Один с водителем. Пошёл и перетер о чём-то с этими ЧВК-шниками. Те быстренько собрались и съеба… в смысле, уехали, и след простыл. А Дмитрий Васильевич Хрулёв подошёл и сказал, что герцог Хрулёв всё так же ждет тебя на торжественном приёме. Затем он тоже укатил вдаль. Вот такие пироги с котятами… – хмыкнул Волк.

– Ясно. Следите за периметром. Я вылетаю обратно.

– Слушаюсь.

– Что там? – спросила Анна.

– Подставой было это заседание, и мой вызов сюда. Хотели наше поместье бобмануть, но что-то пошло не так. Ты, кстати, накопала по Хрулёвым все, что я просил?

– Я копала, Саша, честно. Но упёрлась в один момент, за который организация попросила… знаешь сколько?

– Сколько?

– Десять миллионов рублей!

– Ёкарный бабай! Так может Хрулёв, на самом деле, наш Император замаскированный? Что ещё может стоить таких денег?

– Я понятия не имею, – сказала она. – А у тебя и не спрашивала, потому что у нас и денег таких нет.

– Это верно. Но что-то мне подсказывает, что он мне сам может это рассказать, – хмыкнул я.

– Мы уже улетаем? – с грустью посмотрела на меня, и тяжело вздохнула Анна.

Я посмотрел на часы.

– Ну… Бабуля тут заливную рыбу рекомендовала. Никогда не пробовал. Это вкусно?

– ТакоЭ… – покрутила рукой Анна, и улыбнулась. – Национальное блюдо. Бабуля его обожает, а вот я не очень.

– Сколько у нас сейчас свободных денег, тех, что не зарезервированы для обязательных платежей?

Анне даже не нужно было заглядывать в телефон.

– Четыреста девяносто тысяч восемьсот сорок семь рублей. Копейки я не помню.

– То есть тысяч сто мы можем смело потратить? – я улыбнулся. – Дорогая, пойдем и съедим какой-нибудь нормальный стейк, и прошвырнемся по магазинам. Мне кажется, тебе нужно обновить гардероб.

– Уииии… Саша! – она бросилась ко мне на шею, и стала осыпать поцелуями, но потом на секунду отстранилась. – Мы, правда, пойдём мне за покупочками?

Я улыбнулся. Суровый юрист, которая только что стерла в пыль пожилого государственного обвинителя, сейчас вела себя, как девчонка. Но, с другой стороны, она