Шрифт:
Закладка:
Нам явно предстоит серьезный разговор. Иначе, что все это значит? Об этом я ее и спрашиваю. Когда до моих ушей доходят ее слова, мне кажется, что все это сон.
— Я выбираю тебя. — Ксюша смотрит на меня заискивающим взглядом и ждет реакцию. — Ты не рад?
Рад. Безумно рад бы обмануться. Но… Но только не верю… И сейчас мне нужно очень осторожно выбирать слова, иначе я рискую ранить ее и без того хрупкое эмоциональное равновесие.
Я пытаюсь объяснить ей свою позицию и успокоить. Хочу быть с ней абсолютно откровенным, поэтому говорю, как есть.
— Ксюша, милая моя девочка, ты не просто мне нравишься… И предложи ты мне себя до поездки к твоим друзьям, я был бы самым счастливым мужчиной, но… Я не знаю, что у вас произошло, но я не хочу быть использованным. Да и ты потом жалеть будешь, — по ее щекам бегут дорожки из слез, я их вытираю и глажу раскрасневшиеся щеки.
— Ну почему ты такой?! — говорит сквозь слезы.
— Какой?
— Такой хороший… — и тут ее окончательно уносит, она рыдает у меня на плече, а я только покрепче обнимаю и вдыхаю ее запах.
В груди болезненно пульсирует. У нас все закончилось, так и не начавшись. Когда Ксюша утихает, я отправляю ее умываться, а сам завариваю чай.
За чаем я предлагаю ей излить душу, мне это нужно сейчас почти так же, как и ей. Если буду точно знать, что она любит его, мне будет легче ее отпустить.
Когда она завершает свой рассказ сегодняшними событиями, которые привели ее ко мне, я достаю бутылку красного вина и спрашиваю, хочет ли она выпить. Она соглашается, и я разливаю вино по бокалам. Я делюсь своим мнением об услышанном. Конечно, я не могу дать ей однозначный ответ на ее вопрос. Тут решать только ей.
За вином мы ещё много говорим. Разговариваем обо всем, даже вспоминаем мою до-армейскую любовь, которая не прошла проверку временем.
Бедная девочка, она совсем запуталась. Любит этого Кирилла, а он ведет себя как придурок. Ксюша только держит фасад сильной и независимой, а на самом деле она очень нежная и ранимая девочка.
Допив вино, я предлагаю ей остаться ночевать у меня. Не хочу ее отпускать, да и чтобы родители увидели ее в таком разбитом состоянии тоже не хочется. Как гостеприимный хозяин, уступаю ей спальню, а сам располагаюсь на диване в гостиной.
Когда пробираюсь в туалет среди ночи вижу, что дверь в комнату приоткрыта, в ней горит ночник, а Ксюша, сжавшись в клубочек, тихо посапывает. Обещаю себе, что захожу только для того, чтобы выключить свет, но сам задерживаюсь, чтобы еще раз посмотреть на нее. Она скорее всего помирится со своим Кириллом. Видно ведь, что без ума они друг от друга и не будет между нами даже дружбы. Мы разойдемся по разным углам в этом мире и наши встречи, и беседы будут мимолетными и незначительными. Не будет больше ни чая, ни вина, ни ночных слез на кухне в обнимку с моей карамельной девочкой.
Я убираю прядку волос, которая нависает над лицом, и глажу нежную щеку, а потом выключаю свет и покидаю комнату. Если бы только можно было так же просто выключить чувства и так же просто покинуть чью-то жизнь.
Ксюша
Сегодня мне надо только к третьей паре. Поэтому я успеваю заехать домой, переодеться и собраться. Сразу беру с собой сумку для тренировки, иначе не успею. На телефоне только сообщение от мамы. Кирилл не звонил и не писал. Решил внять моей просьбе? Тогда почему мне грустно? Я ведь сама велела обо мне забыть.
Сильно зажмуриваюсь в попытке справиться с эмоциями, что стали брать контроль надо мной. Делаю глубокий вдох и очень медленный выдох. Ксюша, ну вот в чем логика? Зачем ждать звонка, если сама ему запретила? Ну что ж мы девки все дуры такие?!
И по дороге в универ, и сидя на лекциях, и даже на тренировке после учебы, все мои мысли были только с Кириллом. Я пыталась ответить себе на вопрос, что задал мне Сергей. Чего я хочу? А все банально просто — я хочу быть любовью Кирилла. Вот так, время идёт, а ничего не меняется. Я хочу, чтобы он меня любил, пусть хоть на половину так же сильно, как я его.
— Ксюша, — услышала грозный рык тренера. — Ко мне зайди. Парни, продолжайте.
Стоит за нами закрыться двери тренерской, как мужчина, сложив руки на груди, строго спрашивает.
— И что происходит?
— Не понимаю? — и я ведь честно не понимаю.
— Ты где вообще находишься?
— Здесь, — глупый ответ. Но и вопрос же тоже не самый умный.
— Ксюша, я отстраню тебя от тренировок, если ты ещё раз придёшь в таком состоянии. Все проблемы должны оставаться за порогом. Мы здесь не в куклы играем. Здесь нельзя быть рассеянной и витать в облаках. Понятно объясняю?
Понятно, конечно, что тут скажешь. Я действительно делала все на автомате и мыслями отсутствовала на тренировке. Поэтому оставалось только извиниться.
— Девочка, — уже совсем другим тоном заговорил тренер. — Что у тебя случилось? Может, помощь какая нужна? — в носу тут же защипало.
— Спасибо, — постаралась улыбнуться. — Но тут не поможешь, я сама должна разобраться.
— Дела сердечные, — вздыхает тренер, все понимая без слов. — Ну, тогда разбирайся. Но в таком состоянии больше не приходи. И сейчас, если не готова сосредоточиться на тренировке, иди домой.
— Спасибо Вам. И я, наверное, правда, не могу… Я лучше пойду…
— Иди девочка, иди.
Дома я засела за конспекты. Пыталась переключиться на учебу. Но нет, все тщетно… Телефон молчал, а я ждала звонка, сообщения, хоть чего-нибудь. В тишине прошла и суббота. Я уже готова была сама ему позвонить, но гордость не позволяла это сделать.
Он тоже хорош! Разве можно так?! Неужели он просто взял и послушал меня? Столько времени ко мне никого не подпускал, а теперь сдался?! Ненавижу! Вон! Вон из моей головы!
Как назло, родители опять уехали. Бабушка болеет, и они почти все выходные проводят у нее. Надо было ехать с ними, а то скоро свихнусь от этих всех мыслей. Может, девчонок к себе позвать? Но, боюсь, они начнут расспрашивать, а я… Я не хочу ничего рассказывать. Да и что
