Хорошо? А вот не знаю. Мне вдруг стало мало одной лишь мести и наказания грабителей. Мне же нужно себя в этом проверочном задании показать — так? И чем лучше, тем выше шанс, что меня заметят и начнут давать нормальные, серьезные дела, с помощью которых я пойду вверх по карьерной лестнице. А там и новые чины, и выполнение клятвы о «чести рода». Достаток опять же выше. И независимость от деда. Подлинная независимость. Пока что меня во многом выручает фамилия. Вот даже сейчас — грабители испугались меня добить из-за страха перед дворянским именем. Бологовские хоть не верхушка элиты империи, но старый род, на слуху. О том что старый — в документах ни слова не написано, бандиты сделали вывод лишь из фамилии. Был бы новый, они бы так проклятия не опасались, как мне кажется. Такая репутация накапливается с годами.

В раздумьях, я окидывал взглядом комнату, пока вновь не остановился на лежащей на столе газете. Уже внимательнее прочел не только заголовок, но и короткую статью на первой странице. Там автор описывал невыносимые условия жизни и работы на химическом предприятии, принадлежащем дворянскому роду Бронниковых. Исходя из нее, работники предприятия вкалывали по двенадцать часов, вместо рекомендованных правительством десяти, не имели ни одной больницы, хотя в указе императора промышленникам опять же рекомендовалось строить и больницы и школы при предприятиях за свой счет. На предприятии не было организовано горячее питание во время обеда и даже чай попить из нормальной воды, а не сдобренной химикатами, не было возможности. От чего рабочие часто сваливались с болями в животе, а некоторые после и не вставали вовсе, уходя в могилу. Автор заканчивал статью словами из заголовка — доколе императорские указы будут лишь рекомендацией, а не требованием к безусловному исполнению? Пожалуй, впервые во мне проснулась не память из прошлой жизни, а отголоски прошлого владельца. Прочитав последнюю строку, я ощутил сильное негодование. Какое право какой-то писака имеет указывать, что делать императору?!

— Так-так-так. Читаем запрещенную литературу? — оскалился я.

— Это профсоюзный листок. Он разрешен, — недоуменно посмотрел на меня блондинистый Сергей.

— А указывать государю-императору автору этой статейки тоже разрешено? — ткнул я на последнюю строку.

Вот тут блондин сбледнул. Да и остальные тоже. Они-то читали эту газету, а раз я углядел в ней посягательство на власть императора, то и они могут пойти под раздачу. Не донесли, хотя прочитали.

— Может, вы еще что-то запрещенное читаете? Идеи революционные вынашиваете? Вон как ты про жизнь тяжелую мне тут «пел», — посмотрел я на сидящего парня. — Что бандитом из-за этого стал, на людей нападаешь и грабишь.

— Ваше благородие, не губите! — взмолился блондин. — Мы за государя-батюшку любого сами порвем! И того, кто такие непотребства написал, тоже!

— Ну, может ты и порвешь, а вот что твои приятели думают? — посмотрел я на стоящего около шкафа бородатого «повара» и на лежащего Василия.

— Порвем.

— Как есть — порвем, — невпопад ответили те.

— Вот как верны императору значится, это хорошо. Может и к сотрудничеству готовы? Если про кого из революционеров услышите — тут же мне о нем расскажете. Так?

Мужики опустили головы. Значит, знают чего интересного! Отлично. Осталось их дожать, и пусть тогда в суд я их не поведу, но источник информации о людях, что мутят воду, будет оценен гораздо выше, чем обычный поиск грабителей. Последнее — удел полиции, а не жандармерии. Мне об этом еще Рыков говорил в Твери.

— Ну?! — поторопил я их. — Согласны? Или прямо сейчас едем в главное управление жандармерии, и там уже я вас оформлю, как полагается?

— Согласен, — первым выдавил из себя блондин.

Он оказался намного менее стойким, чем его приятели. Затем уже кивнул и бородатый, а когда я потребовал устного подтверждения, тоже выдавил из себя слова согласия. До последнего молчал лишь Василий.

— А ты чего? Хочешь на каторгу пойти? — обратился я к нему.

— Да мне плевать, — выдал детина. — Из-за вас у меня теперь будущего нет, — угрюмо посмотрел он себе в ноги, где до сих пор прикрывал пах.

— Думаю, можно будет найти тебе лекаря, — тут же сориентировался я. — В крайнем случае, мага, что лечением занимается, найдем. Если полезным будешь.

Вот сейчас он оживился и с надеждой посмотрел на меня.

— Правда? — и столько чистой детской веры в этом вопросе, словно передо мной не бугай лежит, а ребенок. Обмануть такого — получить смертельного врага на всю жизнь, но если сдержишь обещание — будет самым преданным тебе до гроба.

— Сделаю все от себя зависящее, — кивнул я. — Но и ты не подведи.

— Уж не подведу, — закивал Василий. — Обещаю!

— Тогда для начала скажи — где мои вещи, что в чемодане были? — решил я ковать железо пока горячо.

— Мундиры продали Льву Моисеевичу, который на Толкучем рынке лавку держит. Бумаги сожгли, а то, что у вас в карманах было — на еду потратили.

— Деньги вернете. Все до копейки! — приказал я.

Пусть это для дворянина мелочно, но ходить без копейки в кармане — то еще удовольствие. Да и наказать их надо здесь и сейчас, чтобы не подумали, что подобное им с рук может сойти. И не пытались чего лишнего удумать.

— Да где же мы их возьмем-то? — искренне удивился Василий.

— Не могли вы все на еду потратить. С мундиров, что получили — куда делось?

— Большую часть себе дядька Увар забрал, а у нас по карманам дай бог по двадцать копеек осталось, — ответил Василий.

— У всех? — я посмотрел на остальных примолкших подельников.

— Если все заберете, нам на что жить? — буркнул бородатый, чьего имени я так и не узнал.

И тут же решил это исправить.

— Тебя как звать-то?

— Акинфеем кличут.

— Вот что Акинфей. И вы тоже слушайте. Доставайте все, что есть в карманах. В счет вашего долга ко мне заберу половину. Остальное оставлю. Как вернете все, что у меня забрали, да с мундиров выручили — так и будем в расчете. Поняли? Это по деньгам, — тут же уточнил я, чтобы они не подумали, что в остальном что-то поменялось.

Нехотя мужики начали выворачивать карманы и выкладывать все на стол. Василий с