— Я с тобой! — говорит мама.

— Нет. Я не хочу с тобой говорить. Оставьте меня в покое. Я иду отдыхать, — держась за живот, следую к лестнице.

Мама приходит в мою комнату через минуту, только я успела устроиться посидеть на кровати, чтобы успокоиться.

— Я просила тебя оставить меня!

— Не надо так, Ульяна! Я твоя мама…

— Вы с отцом продали меня. Сейчас я нахожусь у своих хозяев.

— Ульяна… что ты… такое говоришь… — плачет мама до боли искренне. — Я тебя не продавала. Нам всем нужна была…

— Моя помощь. Я знаю, — усмехаюсь. — Я помогла. Больше говорить не о чем.

— Ты и сестру видеть не хочешь? Кристина спрашивала о тебе.

— Кристину мне просто жаль. Вы и ее используете, даже не сомневаюсь. Вопрос в том: когда.

— Перестань, Ульяна! — подбегает мама к кровати. — Ты не справедлива к нам! Дело было не только в бизнесе твоего отца. У него было и есть — много врагов. Если бы они узнали, что мы разорились…

— Хватит! Я не хочу все это слушать! Выйди из комнаты! Оставь меня в покое! И никогда сюда больше не приходи! — подрываюсь с кровати. — Ну же, уходи! Или ты что хочешь, чтобы я перенервничала и скинула? Ты этого хочешь?!

Мама в испуге пошатнулась на каблуках, всхлипнула, и все же помчалась на выход.

Она пришла сюда за успокоением для себя, и только. Эти люди ничуть не раскаиваются за то, что заставили меня пережить.

* * *

Близилось время поездки. Я рассчитывала, что у Ксении поменяются планы за сутки, но она к несчастью оказалась пунктуальной. Была уже готова. Мы встретились в холле.

— А я уже собиралась ехать без тебя, — надменно протянула женщина. Теперь она меня ненавидит, ведь я не прыгаю перед ней на задних лапках. Хамлю и грублю.

— Я готова, — отвечаю холодно.

— Что ж, пошли.

Мы обе вышли из дома, подошли к машине, где ждал водитель и охранник. Ксения Павловна села первой, а я с другой стороны.

— Как красив наш город… — протянула женщина, глядя в окно. — Повезло нам жить в нем…

Она разговор пытается развить, а я помалкиваю. Не о чем мне с ней говорить. Все мои мысли о том, что грядет. Я искренне верю, что у нас все получится. Должно получиться. Я верю в Кирилла. Большей уверенности мне не нужно.

— Ты не думай, что мне плевать на Кирилла.

— Я ничего не думаю.

— Нет, ты думаешь. Он… знаешь… был любимым внуком своего деда. Думаю, поэтому он выбрал его для тебя в мужья. А вот почему он захотел, чтобы именно ты стала его женой… — цокнула женщина.

Думаю, мы никогда не узнаем этой правды. А она и не нужна мне. Мне нужно другое. Покоя для людей, которых я считаю близкими. Хочу, чтобы спокойно родился мой ребенок, и чтобы вокруг него не было людей, которых я презираю. Хочу гармонии. И мы в одном шаге от нее. Все должно закончиться сегодня.

— Ты меня слышишь, Ульяна? Я с тобой говорю, — ей надоело, что я отмалчиваюсь.

— Уверена, что вы отличная собеседница, Ксения Павловна, но лучше я помолчу, — отфутболила свекровь, на что она показательно фыркнула.

Нас сразу пропустили, без вопросов, когда мы появились в больнице. Охранник следовал строго за нами, шаг в шаг, а я то и дело, что вертела головой.

— Стой здесь, — приказала она мужчине и, взявшись за ручку, открыла дверь в палату. — Кирилл… Здравствуй, дорогой. Ты…

Я вхожу следом и вижу Кирилла, уже сидящего на постели. В одежде. Он был готов к побегу.

— Мама?.. — произнес Кирилл, глянув на меня. Я лишь покачала головой, прося его таким образом не винить меня.

— Что ты… Что ты задумал? Ты… ты должен был… спать.

— Спать, да? Я больше не принимаю ту дрянь, которую вы мне прописали. А сейчас, я и Ульяна — уезжаем. И вы больше не станете нас преследовать. Если вы только попробуете что-то сделать, включая вреда женщине Максима, то я выпущу разгромную статью о вас. Вы должны оставить нас в покое, а Надежду отпустить. У вас на это три дня. Можешь передать это отцу.

Ксения Павловна долго не думала, сделала резкий рывок назад, где позади стояла я, вероятно, чтобы позвать охрану, но я не дала ей этого сделать.

Что есть сил толкнула женщину, а Кирилл, поднявшись с постели, схватил ее и накрыл ей рот ладонью. Ему было тяжело это делать из-за ранения, но на ногах он стоял крепко.

Тут же из-за ширмы вышел мужчина грозной наружности, который все это время был здесь, и рванул за дверь к охраннику. Судя по звукам он его нейтрализовал.

Глава 17

Мужчина врывается обратно в плату и произносит жестко:

— Ждать нечего. Нужно уходить. Сейчас.

Кирилл убирает свою ладонь со рта матери и толкает женщину на кровать. Перед этим вырывает у нее сумку из рук.

— Зря ты это Кирилл! Отец этого так не оставит! — грозит Ксения Павловна.

— То есть ты ничего не поняла, да? — рычит Кирилл. — Если он не отстанет от нас и не отпустит Надю — я разгромлю к чертям все то, что вы создали. А репутация — это самое ценное, что у вас только есть. Никакие компании больше не станут с вами сотрудничать, если вы так опозоритесь.

— Ты не посмеешь… — цедит Ксения Павловна. — Отец это для вас строил. Для вас! Неблагодарные!

— Для нас? Для себя он это. Только для себя. Даже не для тебя. Мне ничего этого не нужно.

— Кирилл… — вымолвила я.

— Да, уходим, — Кирилл двигается в мою сторону.

— Нет, стой! Кирилл, стой! Ты не знаешь, что может сделать твой отец! Он вас не пожалеет!

— Да знаю я, что он может сделать. Но ты лучше передай ему мои встречные угрозы. Идем, Ульяна.

Кирилл достает из кармана штанов ключ. Демонстративно показывает его матери, и та сразу же подрывается с кровати.

— Кирилл, нет! — бросается на нас Ксения Павловна, но мы все втроем успеваем скрыться за дверью палаты.

Кирилл запирает ее. Ксения как одержимая барабанит кулаками в дверь. Кричит, угрожает. Но в длинном коридоре никого, кроме вырубленного охранника у стены.

— Мы пойдем через черный выход, — говорит мне Кирилл и берет за руку.

Мы не очень быстро следуем за мужчиной, который выводит нас к машине, за руль которой садится и увозит нас в неизвестном направлении.

— Сейчас можешь сказать, куда мы едем?