как тогда говорили, церковно-нэповского треста. Правда, для осуществления этой идеи требовалась «безделица» — передача в руки ВЦУ кладбищ и монополии на свечное производство; Красницкий и рассчитывал этого добиться. Принятие съездом группы «Живая Церковь» его проекта должно было сыграть роль первого шага в этом направлении. Последние дни съезд посвятил менее важным вопросам. 13 августа съезд выслушал просьбу бывшего пензенского архиепископа Владимира Путяты о восстановлении его в сане и о принятии в группу «Живая Церковь». Низложенный епископ утверждал, что он является первым вождем церковной революции в стране, и надо признать, что он имел для этого некоторые основания: ведь в 1919 году, после того, как он был лишен сана за разврат, он откололся от церкви и объявил себя вождем церковной реформы. Фигура Владимира Путяты была, однако, слишком скандальна, чтобы «Живая Церковь» пожелала признать свое с ним родство. Съезд постановил отклонить заявление Владимира Путяты, так как он был лишен сана по мотивам, не имеющим ничего общего с «Живой Церковью». 15 августа съезд выразил пожелание, чтобы будущий Собор снял отлучение с Л.Н.Толстого, а затем выбрал ЦК из 25 человек. Все члены ЦК являлись совершенно новыми, никому дотоле, кроме Красницкого, неведомыми людьми. В ВЦУ подавляющее большинство имели также живоцерковники.

16 августа, по специальному разрешению властей, состоялся молебен в Успенском соборе в Кремле, после которого В.Д.Красницкому было преподнесено особое звание — первого протопресвитера «Живой Церкви». 17 августа съезд закончил свою работу, а делегация съезда во главе с В.Д.Красницким была принята председателем ВЦИК М.И.Калининым.

Съезд «Живой Церкви» сыграл роль поворотного пункта: всеобщая молва назвала его скандальным. Он и действительно был величайшим скандалом в истории обновленческого раскола. Все пороки раскола были выявлены в таком карикатурном виде, что ужаснулись даже самые рьяные его сторонники. Раскол в расколе стал неизбежностью. О расколе в расколе и пойдет речь в следующей главе.

Раскол в расколе

Вторая половина 1922 года — интереснейшее время в истории Риской Церкви. В эти несколько месяцев появляются течения, которые и сейчас, почти через полвека, определяют жизнь Русской Православной Церкви. Всякий, кто интересуется историей Русской Церкви и ее современным положением, должен с пристальным вниманием изучить события 1922 года. Это была тяжелая полоса в истории Русской Церкви.

События сменяются с кинематографической быстротой — новь; фигуры появляются чуть ли не ежедневно, иногда для того, чтобы туг же отойти в истерическое небытие. Большой интерес представляют документы этого времени; никогда общественная физиономия того или другого деятеля не раскрывалась так полно и определенно, как в эти дни.

Вот, например, мы раскрываем журнал «Живая Церковь» № 5. На первой странице следующее воззвание:

«Мы, Сергий, Митрополит Владимирский и Шуйский, Евдоким, архиепископ Нижегородский и Арзамасский и Серафим, Архиепископ Костромской и Галичский, рассмотрев платформу Высшего Церковного Управления и каноническую законность Управления, заявляем, что целиком разделяем мероприятия Высшего Церковного Управления, считаем его единственной, канонической, законной верховной церковной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов Церкви, как вверенных нам, так и других епархий.

Митрополит Сергий, архиепископ Серафим, архиепископ Евдоким.

16–20 июня, 1922 года. Ни один историк не может пройти мимо этого документа. Остановимся на нем и мы.

Итак, первая подпись под этим воззванием принадлежит Сергию. Митрополиту Владимирскому и Шуйскому (впоследствии Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси), общепризнанному родоначальнику переживаемого нами сейчас периода Русской Церкви — это одно уже заставляет нас отнестись к его личности с пристальным вниманием. Объективная характеристика покойного патриарха Сергия тем более необходима, что мы ее не найдем нигде, ни в нашей, ни в зарубежной литературе. Все, что писалось до сих пор о патриархе Сергии, это либо льстивые панегирики (как например, изданная Московской Патриархией в 1947 году книга «Патриарх Сергий и его духовное наследство») или злопыхательские памфлеты тех, кто никак не может простить покойному его признания советской власти и его позицию, которую он занял во время Отечественной войны Историки обычно излагают биографии больших исторических деятелей, уделяя главное внимание основным событиям их жизни, не обращая особого внимания на детали. Между тем иной раз детали больше характеризуют человека, чем его официальная биография. С такой малозначительной детали мы начнем и характеристику патриарха Сергия.

Во время войны митрополит Сергий (тогда еще Патриарший Местоблюститель) принимал иностранного корреспондента. Интервьюер спросил высокого собеседника: «Какова ваша программа?» — «Моя программа, — ответил Сергий, — программа Духа Святого. Я действую по нужде каждого дня» (Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947, с. 253).

В.Н.Лосский, который сообщает об этом факте, умиляется; умиляется редакция; должен умилиться, конечно, и читатель. Ну что ж, мы готовы бы и умилиться, но все же нас гложет червь сомнения. С детства мы привыкли ежедневно повторять следующие слова: «Верую в Духа Святого… глаголавшего пророки». Но кто были пророки? Это были люди огненного темперамента, неколебимой духовной силы, необыкновенного мужества. Они всегда и везде шли против течения, глядели по-орлиному далеко вперед и очень мало думали о том, чтоб «приспосабливаться к понятиям своего времени» и «действовать по нужде каждого дня». Таковы были они все — от Моисея до Ильи и от Ильи до Иоанна Крестителя. И Церковь, преклоняясь пред ними, верует, что они вдохновлялись Духом Святым — Духом Истины, которого мир не может принять, потому что «не видит Его и не знает Его» (Св. Иоанн, 14–17).

Попробуйте поставить рядом с этими могучими фигурами патриарха Сергия и его преемников, которые действуют «по нужде каждого дня». Нет, уж лучше поменьше им говорить о Духе Святом… не похожи они на пророков!

И все же, несмотря на все сказанное, мы преклоняемся перед патриархом Сергием и с глубоким уважением относимся к его памяти. Он был человеком великого благочестия и человеком, глубоко преданным Церкви. «ею свою жизнь он думал о ее благе. И оппортунизм патриарха Сергия, который проходит красной нитью через всю его жизнь, объясняется не личными причинами, а соображениями церковного блага. Если искать аналогии в истории Церкви, его можно сравнить с Феодоритом Кирским, который, живя в годину жестокой церковной распри, умел находить равнодействие