Это да, с крытыми вагонами были проблемы. Часть вагонов имела всего одну сдвижную дверь и узкий проём, так что маневрировать вилочным погрузчиком было невероятно сложно, а значит и долго. У всех вагонов были деревянные полы. Доски со временем начинают гнить, так что случались истории с провалившимися карами. Не прямо до земли, но всё равно радости это не добавляло. И это если не вспоминать про начавшиеся ограбления поездов. Почти по классике, когда поезд останавливали, закоротив рельсовую цепь. Пока машинист выяснит, почему на светофоре красный огонь, уже налетели бандиты, уже сбили закрутку с двери, уже кидают в междупутье бесценные слитки. Причём бандиты такие, что ужас берет от одного вида: всех возрастов, всех полов, всех наций и народностей. Если уж чугун с вагонов скидывают, то «крылатый» металл сам бог велел воровать. Боги, они такие, среди них те еще мерзавцы попадаются.

Нарисованный на бумажке, лежащей перед Фроловым, вагон решал часть проблем, пусть и задорого.

— Владимир Иванович, вы понимаете, что кроме двух видов груза этот вагон ничего больше везти не сможет?

— А ним зачем что-то еще, когда есть алюминий? Нормальная же тема!

— Хорошо, а если слитки будут другого размера, что тогда?

— А пусть не будут. Сотрудничество намечается не на год, на века.

— Ну да, что там до следующего века осталось — шесть лет всего. Можно сказать, что проект на тысячелетия.

— Соображаешь. По твоим вопросам: завод обещал в пятьдесят тысяч долларов уложиться за вагон. Насчет стадии — скоро поедешь принимать первую партию.

— Погодите. А испытания, опытная эксплуатация? Чтобы утвердить новый вагон и дать на него код модели его пару лет погонять надо. Сначала по кольцу на Щербинке, потом в опытной эксплуатации.

— Экий ты занудный, Фролов. То быстро соображаешь, а то ахинею несешь всякую. Уже принят вагон.

— Без испытаний?

— Почему, без. С горки побросали, на стенде потрясли немножко. Погоди, у меня где-то записано, — Карасюк полез в свой талмуд-ежедневник. — Вот. По аналогии с вагонами схожего типа зачесть по результату ходовых испытаний вагона-минераловоза модели… Модель не важна, главное тут слово «зачесть».

И Фролову всё стало ясно, административный ресурс во всей своей красе. А он еще сомневался в рентабельности разработки нового подвижного состава. Вполне возможно, что стоимость научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ рассчитывалась по какой-нибудь забавной схеме. А то и в факультативном порядке. Студентов вряд ли бы привлекли, знает он этих студентов. А вот конструкторам создать свой кооператив и оформить через него проект, свёрстанный на рабочем месте в рабочее время — как по ватману чиркнуть. Особенно, если с самого верху кашлянут насчет режима благоприятствования молодым талантливым специалистам.

— Не испугаешься к заводчанам ехать? Там народ лихой, по своим понятиям живёт.

— Там, это где? Даже интересно, где научная мысль бьёт ключом.

— Нижний Тагил, однако.

— Понятно, знакомые места. Бывал уже там на приёмке. Заводчане там спокойные, как все производственники. А вот вокруг них да, там движуха веселая.

— Что, страшно?

— Да не, вроде нормально прошлый раз принимали. Не за своего, но с уважением.

— То есть, один слетать сможешь, всё нормально будет?

— С большой долей вероятности. Только мне право подписи нужно.

— Зачем? — Карасюка напрягла такая постановка вопроса.

— Не генеральная доверенность, узкая. Типа, на акты осмотра, передачи и сопутствующие документы. Одним пакетом всё принять не получится, я точно знаю. Тут накосячат, там фуфло попытаются всунуть. Так что буду принимать партиями с возвратом на устранение недоделок. А еще договор надо почитать.

По лицу шефа было видно, что он понимает правоту начальника техотдела, но и все карты раскрывать не хотелось. Прямо сейчас или чуть позже ему надо принимать решение — пускать Фролова на эту «кухню» или держать его на пороге. Но тогда и толку от него будет меньше.

— Ладно, подготовь макет доверенности. Только смотри, по минимуму. В смысле, лишку не вписывай.

— Понял. Право на отстрел конечностей партнеров по бизнесу вносить не буду.

— Во-во, а то раздухаришься как в Казани. С другой стороны, там нормально получилось. Короче, ты парень умный, я в тебя верю.

— И премию дадите?

— Фролов, не настолько. Зачем тебе пять рублей? Три рубля большие деньги. Вдруг ты его потеряешь? — И они дружно посмеялись начальственной шутке. Начальство шутит, а ты смейся. Не нами придумано.

— Понятно, не дадите. А я-то разогнался, думать начал масштабно, на государственном уровне! Умолкаю.

— Чего там у тебя? Мысль кака умная вскочила? Так имей в виду: все сгенерированные в рабочее время мысли и идеи принадлежат работодателю. Ишь ты, премию ему. Посмотрим на твоё поведение.

— Мысль, ага. Вот мы новые вагоны пригоним в порт, их там погрузят глиной — дело нехитрое, справятся. А потом что?

— Что потом? Потом выгрузят на заводе, загрузят слитками, погонят в порт. Что непонятного?

— Ровно два момента и непонятные, шеф. Как их будут грузить на завде и как выгружать в порту. Народ дикий, этих вагонов в глаза не видел. А их никто еще не видел акромя изготовителя. И документации нет по эксплуатации.

— Это да, правильно мыслишь. Надо инструкции по эксплуатации послать во все места.

— Точно! Я как покупаю холодильник, так первым делом за инструкцию хватаюсь. Вы тоже?

— Да понял, понял. Хочешь сказать, что добровольно никто читать не будет?

— Именно. Надо лететь инструктажи клиентам проводить. Инструкции, ясное дело, везти надо, но и голосом рассказывать да пальцем тыкать надо. А сначала нам самим научиться вагоном пользоваться. Где какой штурвал за что отвечает, какие запоры-стопоры снимать да как потом закручивать.

— Согласен. Умеешь ты, Фролов, на ровном месте проблему разглядеть. Пиши докладную на имя командира части.

— Так