Выходит Марья утром на дощатое крыльцо, видит – на Непре-реке добрый молодец ставит сети на белорыбицу. Говорит она любимому батюшке:

– Что-то, батюшка, захотелось мне испробовать ушицы, щучку да окунька на зубок поймать.

Посылает Вахрамей к Непре-реке своих слуг, даёт им чистое серебро:

– Купите белорыбицу у того молодца для моей любимой дочери.

Слуги отправились к Непре-реке: все они на породистых жеребцах, в дымчатых кафтанах, в сафьяновых сапожках. Просят продать им белорыбицу за чистое серебро, да вот только рыбак отказывается. Ни с чем вернулись слуги:

– Отказался продавать нам молодец белорыбицу за чистое серебро.

Вахрамей говорит:

– Купите её за красное золото.

Отправились слуги к Непре-реке покупать белорыбицу за красное золото. Однако вновь Михайлушка отказывается. Взялись тогда слуги его уговаривать: «Ты уж уступи белорыбицу – нельзя нам с пустыми руками вернуться к боярину. Больно строг Вахрамей Вахрамеевич, выгонит нас со службы, а нам-то кормить своих жён и малых детушек». Говорит тогда Михайло Потык Вахрамеевым слугам: «Я лишь тому отдам белорыбицу, кто вас послал, и не возьму за неё ни рублика, ни копеечки».

Вновь ни с чем возвращаются слуги к Вахрамею Вахрамеевичу:

– Не берёт тот молодец за белорыбицу ни серебро, ни золото, а говорит таковы слова: «Не продам её, а отдам тому, кто вас послал».

Удивился боярин, приказал себе подать коня. Увидела Марья Вахрамеевна, куда батюшка собирается, стала его просить:

– Возьми меня с собой к Непре-реке, хочу я посмотреть на того, кто не берёт ни серебра, ни золота за сущую пустяковину.

Поехали они к Непре-реке, а как Марья Вахрамеевна увидела доброго молодца, зарделась, словно утренняя заря, – щёчки её сделались, словно два красных солнышка. И Михайло Потык глаз не может отвести от красавицы. Отдал он белорыбицу и не взял ни рубля, ни копеечки.

Спрашивает боярин:

– Как зовут тебя, молодец, с каких краёв ты сюда пожаловал?

Отвечает боярину Михайлушка:

– Я Михайло Потык, боярский сын, родом из Господина Великого Новгорода. Служил я в Буслаевой дружине, а как Бог Буслая забрал, я свободен стал. Пошёл я в чисто поле да призадумался: то ли мне идти в дремучие леса, то ли к Непре-реке. Попросил я тогда Божьего благословения, и приснился мне вещий сон: плавает на заводях в камышах с осокою лебёдушка и говорит тихим голосом: «Ты уж, Божий сын Михайлушка, как утром поднимешься, росой умоешься, закусишь пшеничным калачиком, иди не в дремучие леса, а прямо к Непре-реке. Сети там раскидывай, белорыбицу вылавливай. А как подъедут к тебе слуги в дымчатых кафтанах, в сафьяновых сапожках покупать белорыбицу, ты им её не продавай, скажи только: “Я тому отдам, кто вас послал”. Будут тебя уговаривать, но по-прежнему их не слушайся; лишь тому отдай белорыбицу, кто тех слуг послал, да не бери за неё ни рублика, ни копеечки».

Говорит батюшке Марья Вахрамеевна:

– Мой любимый батюшка Вахрамей Вахрамеевич! Приснился и мне сегодня сон: плавает в Непре-реке белый лебедь, говорит тихим голосом: «Ты, Марьюшка, как проснёшься, ступай на дощатое крыльцо, а как увидишь на Непре-реке доброго молодца, проси батюшку послать за белорыбицей. Говори ему, захотелось тебе испробовать ушицы, щучку да окунька на зубок поймать». Нагулялась я, милый батюшка, белой лебедью, налеталась, наплавалась по тихим заводям. Дай мне теперь прощение-благословеньице выйти замуж за новгородского богатыря, за Михайлушку Потыка.

Говорит боярин Вахрамей Вахрамеевич:

– Не стану я спорить с Божьей волей! Даю вам, дети, своё прощение, даю благословеньице.

Пошли Михайло с Марьей в Божью церковь, приняли они там золотые венцы, а как стали меняться золотыми перстнями, говорит Марья Вахрамеевна молодому мужу:

– Обещай, Михайлушка, мне великую клятву. Если кто из нас наперёд умрёт, другому идти с ним на три года в сырую землю и с тем мёртвым телом жить.

Дали они друг другу великую клятву, скрепили её поцелуем и стали вместе жить. С тех пор куда Михайло Потык – туда и жена. Где Марья Вахрамеевна – там и её молодой муж. День за день ведь, как и дождь дождит, а неделя за неделей, как трава растёт, год же за годом, как река бежит. Прошло три годочка, на четвёртый выходит Михайло Потык во двор, седлает себе коня: кладёт потничек на потничек, войлочек на войлочек, а затем на них седло черкасское, подвязывает золочёные стремена – всё не для красы, а ради богатырской крепости. Собирается Михайло в дремучие леса поохотиться на гнедых туров, поразмять богатырскую силу.

Встала Марья Вахрамеевна возле правого стремени, говорит любимому мужу:

– Не езжай, Михайлушка, в дремучие леса. Нынче видела я, как чёрный ворон гонял голубицу – догнать догнал, ударил её в головушку, покатилась голубица с неба, порассыпались её пёрышки.

Отвечает жене Михайло Потык:

– Коли не поеду я в дремучие леса за гнедыми турами, засмеют меня могучие русские богатыри Илья Муромец с Добрыней и Алёшей, скажут: привязан Мишка к бабьему подолу намертво до конца веков, и не отодрать его.

Подходит тогда молодая жена к левому стремени, говорит мужу:

– Не езжай, Михайлушка, за гнедыми турами. Нынче видела я окровавленную лебёдушку – прилетела калёная стрела под её крыло, потекла рекою её кровушка.

Михайло Потык говорит:

– Коли не поеду я, засмеют меня могучие русские богатыри Илья Муромец с Добрыней и Алёшей, скажут: заспался Мишка Потык на мягких перинах со своей молодой женой – ему-то, Мишке, нынче и хворостинку не поднять, не то что палицу.

Отпустила тогда Марья Вахрамеевна своего мужа в дремучие леса охотиться на гнедых туров. Скачет Михайло Потык по лесам на добром коне, сгоняет туров в ямы-западни, в крепкие загоны, натягивает тугой лук, бьёт калёной стрелой турам в сердце, играет палицей, словно пушиночкой, разминает богатырскую силу, а рядом-то могучие русские богатыри Илья Муромец с Добрыней и Алёшей.

Первый день прошёл – они турье стадо в сто голов загнали, во второй день – стадо в двести голов загнали, а в третий день – все триста загнали.

Прилетел тут ясный сокол, сел Михайле Потыку на правое плечо, говорит ему человеческим голосом:

– Молодой Михайло Потык, сын Иванович! Всё скачешь, молодец, всё прохлаждаешься, загоняешь гнедых туров в ямы-западни, в крепкие загоны, а над собой невзгодушки не ведаешь. Ведь твоя молодая жена, любимая твоя Марья, лебедь белая, преставилась.

Закричал тут Михайло Потык своим старшим братьям, Илье, Добрыне да Алёше Поповичу:

– Ах вы, мои старшие братья, крестовые мои