прилично. Мужчины и женщины в шикарных вечерних нарядах стояли в группах или сидели на черных диванах, неспешно потягивая шампанское в ожидании представления. Я даже узнала парочку альдерийских знаменитостей, что часто мелькают на плазме. На миг я почувствовала себя неуютно в компании этих людей, увешанных драгоценностями, но быстро взяла себя в руки. Той Софи, бедной сиротки, больше нет. Скоро они все узнают мое имя!

— Дисса Майер заходит справа, — тихонько сказал секретарь.

Винтерс в темно-синем вечернем костюме держался среди всей этой пафосной публики на удивление свободно, как будто всю жизнь тусовался с миллионерами Альдерии. Внимательно, но с ленцой, рассматривал гостей, в декольте разукрашенных девиц не пялился, селфи сделать не порывался, рот от изумления не открывал. Кажется, секретаря я себе выбрала что надо.

— О, дорогая моя, вот вы где, — как и обещал Грегори, к нам подплыла Синтия в белом блестящем платье с серебристым боа на плечах. В рыжей шевелюре поблескивала небольшая диадема. — Рада, что вы пришли!

— Теплого вечера, дисса Майер, благодарю за приглашение, — вежливо улыбнулась я.

— А как зовут этого чудесного мальчика? — она близоруко прищурилась на Грегори. — Простите, не запомнила, как вы его представили на встрече.

Все ты запомнила, старая курица, и зрение у тебя орлиное. Уверена, уже всю подноготную попыталась узнать и про меня, и про секретаря. К чему этот спектакль?

— Это дэр Грегори Винтерс, мой секретарь, — ответила я, насмешливо глядя на Грегори.

— О, очень приятно, Грегори, — растянула губы в улыбке Синтия. — Наверное, вы восторге, что хозяйка взяла вас с собой на такое выступление? Даже я свою Поли оставила дома.

А, все понятно, это ее жаба душит, что пришлось на билет Грегори раскошелиться. Я сразу сказала, что одна никуда не хожу и меня всюду сопровождает мой секретарь, так что Майер пришлось приглашать нас обоих. Видно, ей и правда нужно от меня что-то важное.

— Так и есть, дисса Майер, — невозмутимо кивнул Грегори. — Весьма польщен, благодарю за предоставленную возможность.

— Какой вежливый молодой человек, — пробормотала Синтия и, уцепив меня за локоток, повела к столику с закусками. — Не желаете немного шампанского?

Конечно, желаю! Прямо сейчас, пока ты держишь меня, я получаю твой образ в копилку, и это надо отметить!

Оставшееся до концерта время мы непринужденно болтали. Хотя, это Синтия болтала без умолку, а мы ее вежливо слушали, и я иногда поддакивала. Ради Бэллы Донны я готова была терпеть этот поток сознания и даже не морщиться. Но, надо отдать Майер должное, про дела она речи сразу не завела. Зато вывалила все сплетни про половину присутствующих, выспросила, где я купила «такое обворожительное» платье, и прокомментировала выбор вин в «Сотах». Когда прозвенел первый звонок, я с облегчением вздохнула. Наконец-то концерт начнется!

Гости заволновались, поднялись со своих мест и отправились каждый к своему входу. В «Сотах» зрители не сидели рядом друг с другом, как в обычных театрах, а смотрели представление в приватных ложах на разных уровнях. К каждому уровню вели винтовые пологие коридоры без ступеней, так что до нашей ложи пришлось топать ножками. Никаких лифтов в «Сотах» предусмотрено не было.

Отсканировав штрих-код на черно-золотом билете, Синтия нажала на ручку двери, и мы вошли внутрь.

— Как интересно! — с удивлением выдал Винтерс, и я была с ним согласна.

Ложа представляла собой небольшую шестиугольную комнату, одна стена которой была панорамным окном, выходящим прямо на простую сцену из темных пород дерева. Свое название концертный зал и получил из-за этих лож-сот, примыкающих друг к другу в идеальном порядке. Со стороны сцены были видны лишь шестиугольные панорамные окна, ни дать ни взять улей в разрезе.

— Никогда не были в «Сотах», Грегори? — ехидно поинтересовалась Синтия.

— Ни разу, дисса Майер, — не смутился Грегори. — Впечатляющая конструкция, но, наверное, исполнителям не очень комфортно здесь выступать.

— Почему это? — удивилась Синтия.

— Ну, они видят только окна, а не людей, не чувствуют энергетику зала, — пожал плечами секретарь.

— Что вы, молодой человек, тут все сделано по высшему разряду, — снисходительно взглянув на Винтерса, Синтия взяла с низкого столика небольшой пульт и нажала на кнопку.

Верхняя половина панорамного окна плавно поехала вниз, и ложа превратилась в балкончик. Можно было даже высунуться и посмотреть на ровную стену ячеек. Ложи были под нами и над нами, и по бокам, многие также опустили половины окон и сделали из своих комнат балконы.

— Тут есть несколько режимов, — объясняла Синтия, — режим балкона, режим панорамного окна с тонировкой, то есть мы всех будем видеть, а нас никто, и режим панорамного окна без тонировки, то есть и мы всех видим, и нас видно.

— Здорово! — искренне восхитился Грегори, а я укрепила мышцы лица, чтобы ничем не выдать своего удивления.

Это Винтерс у нас, как из деревни, а мне нужно было держать марку. Прозвенел второй звонок, и мы уселись в мягчайшие кресла, Винтерс слева, а Синтия справа от меня. Всего в ложе с удобством могло разместиться максимум четыре человека, так что одно кресло у нас пустовало. Помимо кресел здесь так же был стол с фруктами, канапе, сырной и мясной тарелками, ведро с игристым, графины с безалкогольными напитками и мороженое под холодным колпаком. В углу приютилась дверь в небольшой туалет. Все удобства для дорогих гостей!

Прозвенел третий звонок и свет в зале и ложах начал плавно затухать, пока не наступила полная темнота. Я прямо почувствовала, как напрягся рядом Винтерс, ожидая подвоха. Гул стих, все с нетерпением всматривались в то место, где была сцена, ожидая появления главной звезды.

Я думала, сперва зазвучит музыка, но ошиблась. В воздухе прямо напротив нас замерцали крошечные искорки, и я услышала тихий, едва различимый звук. Слов не было, казалось, кто-то распевался и тянул гласную «а». Мерцающих искорок становилось все больше, и поющий голос зазвучал чуть громче. Стало понятно, что голос женский и уже можно было различить