Только когда выехала на трассу, поняла, что понемногу успокаиваюсь. Пока Айени очухается, мне нужно успеть проникнуть в больницу, достать информацию из медицинской карты этого Питера Донохью, выяснить, где он жил, и осмотреть его дом. Возможно, в доме есть хоть какие-то зацепки о том, кто меня преследует.

Через час я была на парковке перед минимаркетом. Ключи от машины Айени оставила под козырьком над водительским сидением. Надеюсь, за ночь ее не угонят. Пересела в свой пикап и рванула к дому Мэрил.

Переодевалась недолго. Надела свой хирургический костюм, сверху – мотоциклетный костюм. Забросила нужные вещи в рюкзак и спустилась в гараж, где стоял мой байк. Маленький, компактный, но скоростной. Надела шлем и выехала в ночной Р.

Остановилась недалеко от парковки больницы и заглушила двигатель. Откатила мотоцикл в ближайшие кусты, сменила шлем на кепку и дальше пошла пешком. Войти посреди ночи в приемное отделение больницы просто так невозможно. На посту должны дежурить две медсестры. Значит, придется их чем-нибудь отвлечь.

На слабо освещенной парковке был установлен мусорный контейнер. Я спряталась за ним, достала из рюкзака мелкую купюру и подожгла ее. Мне светило «хулиганство» и штраф, если задержат. Но обычно мусорные контейнеры у больниц тушат своими силами и никого не привлекают. Почему? Потому что они горят раз в месяц от непотушенных бычков, оставленных либо посетителями, либо кем-то из персонала самих больниц.

Сработало! Из мусорного контейнера пошел дым, а я окольными путями пересекла парковку и спряталась за машинами, стоящими ближе к входу. Спустя минут пять на улицу выбежала взволнованная медсестра. Мусорный контейнер буквально полыхал.

– Огнетушитель! – кричала она. – Натали, огнетушитель несите!

Пока две медсестры и еще какие-то люди в медицинских костюмах разбирались с пожаром, я вошла в приемное отделение. Посетителей внутри не было, и это радовало. Я сдвинула козырек кепки пониже и, пряча лицо от камер видеонаблюдения, подошла к стойке регистратуры. Электронный пропуск в хранилище личных вещей всегда находится здесь. Я перегнулась через стойку и увидела на панели сбоку крючки с брелоками. Над одним из крючков была надпись «ХЛВ». Я взяла ключ и рванула в смотровую. Быстро сняла с себя кепку, мотоциклетный костюм, сменила кожаные перчатки на медицинские, переобула ботинки на рабочие тапочки, которые прихватила с собой, и запихала всю одежду в рюкзак. Нашла одноразовый халат, маску, шапочку, пластиковые очки. Теперь меня не опознать ни на одной из камер видеонаблюдения. Рюкзак спрятала в черный пакет для мусора и спокойно вышла из смотровой. В приемное отделение сотрудники до сих пор не вернулись. Наверняка, курят возле «пепелища» и делятся впечатлениями.

Я подошла к лестнице, ведущей на этажи, и пробежалась взглядом по таблице с указателями, запоминая план-схему. Хранилище личных вещей – стрелка вниз, минус первый этаж. Я вышла на лестницу и спустилась в подвал. Открыла замок украденным ключом и оказалась внутри темного помещения. Пришлось лезть в рюкзак и искать там телефон, чтобы включить фонарик. Ряды стеллажей с коробками и пакетами. Нашла коробку с его именем. Забирать все я не хотела: смысла не было. Пакет с одеждой палача я не вскрывала. При поступлении пациента все вещи из карманов выкладывают, описывают и регистрируют. Тем более, архиереи эти вещи забирали, если вели расследование. А вот и они, упакованные в разные прозрачные пакетики. Правда, пакетики порваны, а значит, кто-то рылся здесь до меня. Разбитый телефон. Вдруг, удастся его включить и все на нем проверить? Ключи от машины, два электронных ключа от дверей. Брелоки с удостоверением личности и водительским удостоверением. Украшение на цепочке – символ высшего палача. Наверняка родители подарили. Итак, я забрала телефон и все ключи. Вернулась на лестницу. Дальше мне нужно было снова попасть в приемное отделение, а точнее, в протокольную. Там врачи оформляли документы на принятых пациентов. И хотя программа внутрибольничной сети всегда запоролена, и у каждого врача есть свой логин и пароль, я надеялась, что местные коллеги ничем не отличаются от неместных, а именно: в начале смены входят в систему и оставляют ее открытой, чтобы постоянно не повторять авторизацию, на которую тратится драгоценное время. Оставалось только проникнуть в протокольную. Я вышла с лестничной клетки и просто пошла в сторону протокольной.

На стойке регистрации стоял какой-то пьяный пациент и возмущенно показывал свою ушибленную руку. Медсестра, которая его регистрировала, даже не обернулась ко мне. Другая мельком взглянула, но, приняв за одну из своих (с мусорным пакетом в руке!), тут же переключила внимание на пьяного. Появился уборщик, который натирал полы и разговаривал с молоденькой помощницей медсестры. Всем на все вокруг было наплевать. А чего еще ждать в три часа ночи?

Я вошла в протокольную и уселась за один из компьютеров. Включила голопроектор, находящийся в спящем режиме, и… Слава Богу, местные коллеги ничем не отличались от всех остальных. В сеть был выполнен вход. Я нашла историю болезни Питера Донохью, бегло просмотрела и запомнила анкетные данные. Только я собиралась смываться, как в протокольную вошел сонный врач.