Шрифт:
Закладка:
Я попыталась обойти Шамиля по большой дуге, но негодник передвинул стул, развернулся и протянул далеко вперед длинные ноги. Теперь я не могла пройти мимо, нужно было обязательно перешагивать через него.
— У нас принято, что женщины прислуживают мужчинам, исполняют их прихоти.
— Но я не из вашей культуры.
— Верно! Ты не из наших, — показал белоснежные зубы Шамиль. — Поэтому тебе незачем демонстрировать свои кухонные умения и показывать, насколько ты хороша в ведении хозяйства. Свататься к тебе Марат не станет, не трать время зря. Ты здесь только для того, чтобы ублажать брата в постели. Знай свое место.
— Тебя здесь вообще быть не должно, — тихим, но дрожащим голосом ответила я. — Не тебе указывать мне на место.
— Мне, — пафосно ответил. — Я брат Марата, его родная кровь. Мы семья, а ты лишь его временная игрушка. Девушкам твоей веры и национальности не на что рассчитывать. Довольствуйся тем, пока на тебе обращают внимание и не упускай шанс хорошо подзаработать, — подмигнул Шамиль, скривил полные губы, осмотрев меня с головы до ног, словно раздевая. — Иди и принарядись более откровенно, покажи брату буфера и разучи несколько горячих танцев. Пойдет на пользу… Брат любит смотреть стрип. Постоянно зависает в клубах.
Слова Шамиля отозвались болью в груди.
Марат иногда задерживался допоздна. Я старалась не думать плохо на его счет.
Однако Шамиль успел понять, о чем я переживаю, и добавил с ухмылкой:
— Очень любит смотреть стрип. В последнюю неделю только и делает, что просиживает за бокалом виски за столиком, а перед ним так широко разводят ноги те, кто не только танцует, но и дает приватные танцы.
— Дай мне пройти.
Шамиль медленно собрал свои ноги, сдвинул стул на место, освобождая проход. Но он не смог сдержать рот на замке и добавил мне в спину.
— Твое время подходит к концу. Не ты первая, не ты последняя. Женится Марат только на девушке из наших. Чистой! Той, которую в карты не разыгрывают.
Слова Шамиля звучали неприятно, но смысл их был тот же, что у слов Таши. Она тоже говорила мне, чтобы я не влюблялась в Марата, чтобы была разумной, держала голову трезвой и холодной.
Но я уже полюбила Марата — взрослого, состоятельного мужчину другой национальности, с огромным жизненным багажом. Уже летела в пропасть и молила лишь о том, чтобы разбиваться было не слишком больно.
Я полюбила Марата всем сердцем, прощая в нем то, что прощать ни в коем случае нельзя, а окружающие только и делают, что тыкают меня носом в неприглядный факт из наших отношений. Факт, который известен всем, ведь слухи разносятся быстро…
Может быть, Марат и обращался со мной, как с принцессой, но в глазах всех остальных я была однодневкой.
Но даже если все кругом так считали, это не повод, чтобы я вела себя так, словно я — одна из продажных девушек. Я хотела остаться собой и не собиралась делать то, что другие ждали от меня.
— Кое о чем задумалась? Хорошо. Я могу подсказать тебе пару мест, где ты можешь взять уроки орального… Прости, танцевального, — хохотнул Шамиль. — Мастерства.
Я резко повернулась лицом к наглецу. Не стоило вестись на его провокации, однако я не сдержалась:
— Гнусный, подлый червяк. Ты ничего из себя не представляешь и лишь паразитируешь на Марате, его деньгах и славе. Тебе стоит задуматься о том, что каждый день глядит на тебя из зеркала.
— Может быть, кто? — он улыбался.
Шамиля словно веселила эта перебранка.
— Нет. Я все сказала верно. Именно «что», а не «кто». Там пустота. Если тебя выбросить в реальную жизнь, без поддержки, ты не продержишься и одной недели. Кажется, именно столько времени ты играл в гордеца и пытался своими силами организовать что-то и заработать денег, пока не начал клянчить у Марата денег и не попросил о помощи, — напомнила Шамилю то, о чем вскользь услышала от Марата.
Шамиль ровно неделю играл в гордеца, потом снова начал клянчить у старшего брата деньги на карманные расходы.
Марат иногда давал денег, иногда посылал Шамиля, потом снова жалел его, когда Шамиль напоминал о родителях, ушедших из жизни довольно рано… Так продолжалось уже почти целый месяц.
Я сказала чистую правду, ее вкус не понравился Шамилю. Он резко вскочил и посмотрел мне в лицо с ненавистью.
— Вот почему брат стал таким жадным. Это ты настраиваешь его против меня. Ты… Гребешь под свой каблук. Но это временно! Потом уйдешь отсюда в том, в чем пришла, и встанешь на панель. Думаешь, этого не произойдет? Считаешь себя особенной?! Даже деликатесы приедаются, если постоянно есть их на ужин. На тебя не всегда будут ставить миллионы, зверушка. Пока ты не приелась, но очень скоро все изменится.
— Очень скоро произойдет лишь то, что Марат узнает об этом разговоре.
— Как и я говорил, ты ничего из себя не представляешь. Без. Него. Можешь не плакаться своему хахалю, я ухожу! Забираю свои вещи, как Марат сказал, и ухожу. Больше не скажу ни слова! Подожду, пока ты станешь никчемной и неинтересной для брата, а потом снова займу свое место. Девки приходят и уходят, а родная кровь всегда остается. Мы братья, всегда были и будем братьями. Ни одной девке, даже с самой красивой задницей это не изменить и не перечеркнуть надолго!
Шамиль схватил с тарелки блин, откусил его, поморщился и выплюнул на пол:
— И блины твои дерьмо. Корчишь из себя хозяйку? Тогда хотя бы научись готовить хингалш, Марат больше оценит.
Он быстро развернулся и ушел.
Я прошла за ним следом, Шамиль резким жестом подхватил две сумки, стоящие в холле, и вышел, громко хлопнув дверью.
— В кухне прибрать или сами справитесь? — раздался спокойный, но полный какого-то удовлетворения голос Назиры.
Мне хотелось расплакаться. Но я собрала волю в кулак.
— Сама. Потому что когда прислуга распускает язык и делает то, что выходит за рамки их обязанностей, ничего другого не остается. Думаю, мы видимся в последний раз.
Назира побледнела.
Она не рассчитывала, что я стану ябедничать?
