Шрифт:
Закладка:
– Хорошо! Тогда, едем в бар, – решил он. – Знаю один, где к пиву подают самые вкусные ребрышки.
– А тебе пиво нельзя, ты за рулем.
– Нельзя… – задумчиво протянул Иван. – Не беда! Там и просто наесться от пуза можно. А тебе я разрешаю выпить бокальчик пива.
– Фу! Терпеть его не могу. Только в туалет с него потом бегать…
И это тоже у нее получилось сказать как-то по-детски. В сущности она еще такой ребенок, а требует от нее Иван, как от взрослой. Но ведь и поступок она совершила совсем недетский, – напомнил себе Иван, – как и повзрослела рано, раз решилась на такое.
К бару он подъехал как только смог близко, но метра три им все равно пришлось бежать под дождем.
– Если я заболею, то виноват будешь ты! – высказала ему Зоя, когда влетели они снова оба мокрые в небольшой предбанник.
– Если заболеешь, буду тебя лечить, так и быть, – не остался в долгу Иван. Но что-то ему подсказывало, что иммунитет у этой малявки крепкий. Да и на свой он не жаловался.
Но на всякий случай подоспевшего к ним официанта Иван попросил для начала принести им горячего чая с малиной.
– Теперь точно не заболеешь. Пей! – придвинул он к Зое чашку с чаем, которую и наполнил собственноручно.
– Какой заботливый! – фыркнула она. Но чай пила с удовольствием, это Иван просек.
Потом они заказали суп. Иван себе выбрал грибной суп-пюре, а Зоя предпочла куриный супчик с клецками. На втором их предпочтения сошлись, и оба они выбрали фаршированный перец. А еще в этом баре пекли фирменные ржаные булочки с хрустящей корочкой, которые неожиданно привели Зою в восторг.
– Ничего вкуснее не ела! – заявила она, вгрызаясь в очередную булочку. И это после того, как разделалась с порцией перца. – За них я тебе готова простить многое, – с благодарностью посмотрела она на Ивана.
– И даже поцелуй? – зачем-то спросил он, хоть и не собирался заговаривать с ней на эту тему.
Но с ним творилось что-то странное – в компании этой девчонки Иван чувствовал себя как-то… уютно, правильно. Он радовался ее насыщению. Ему нравилось, когда что-то до такой степени нравилось ей. А эти хрустящие булочки он уже любил всем сердцем. И очень не хотелось, чтобы такое состояние заканчивалось.
Зоя зависла с булкой в руке, так и не донеся ее до рта. Она так смотрела на него, словно в ее голове никак не укладывалось то, что услышала.
– Не делай больше так, – попросила она и сделала это очень серьезно.
– Как?
– Не задавай мне таких вопросов.
– Почему? – удивился Иван.
– Потому что мы с тобой не друзья и уж тем более… – она осеклась и затолкала себе в рот остатки булочки. Иван снова едва сдержал смех, хоть тот и был сейчас неуместен. Но этой булкой она словно заткнула себя, чтобы не сболтнуть лишнее, и получилось это забавно.
– Тем более, что, Зоя?
– Ничего, – потрясла она головой.
– Тем более не те, кто может целоваться? – докончил за нее Иван фразу.
Первый раз видел, как она краснеет. Как прячет от него глаза. И такая ее реакция подсказала Ивану, что про тот поцелуй она тоже думает и делает это не реже него. Что же получается? Что их тянет друг к другу, несмотря ни на что? Про себя он теперь это мог сказать с уверенностью. А ее реакция говорила сама за себя. Но это же и было в корне неправильным.
Дождь немного ослабел, когда они выходили из бара. Зоя первая шагнула под него. Она словно бежала от неловкости, что повисла между ними. А потом еще долгое время молчала в машине.
Иван тоже не знал, что можно сказать. Мыслей много лезло в голову, но сейчас он хотел знать, о чем думает она.
Когда Зоя задремала, он даже обрадовался. Нет-нет, да посматривал на спящую девушку, удивляясь самому себе. Когда это он перестал хотеть убить ее, а стал мечтать сорвать с ее губ поцелуй? Сколько времени прошло с момента их знакомства, прежде чем он стал чувствовать себя одиноким, когда ее не было рядом? И самое главное – что ему теперь делать со всеми этими чувствами?
– А почему ты одет? – удивилась Зоя, увидев на пороге кухни Морозова при полном параде. – Ты же в отпуске…
Настроение с утра, как ни странно, было отличное. Проснулась она бодрой, выспалась как никогда и спала отлично. И это несмотря на то, что день вчера выдался не совсем стандартный, а Морозов изрядно потрепал ей нервы. Своим странным поведением, дурацкими вопросами… всем своим видом.
Она, конечно, и от себя не ожидала столь бурной реакции, такого всплеска эмоций. Но начал-то он первый! Зачем-то вспомнил тот поцелуй, который Зое и так покоя не давал. Делал какие-то намеки. Ну во всяком случае, именно так ей и казалось. И всё его поведение, как и речи, будоражило ее душу, заставляло сильнее биться сердце, волновало, одним словом. Она злилась на себя, на него, стараясь не подавать виду. Никогда раньше Зоя не находилась довольно длительное время в таком сильном эмоциональном напряжении, как вчера в обществе Морозова.
– Уже нет, – спокойно ответил Морозов, занимая свой стул.
– Как так? – еще сильнее удивилась Зоя. – А как же завтра, послезавтра, неделя?
– Присядь, – кивнул он на стул напротив.
Только сейчас Зоя обратила внимание, что выглядит он непривычно серьезным и не выдавил из себя ни единой улыбки. И снова что-то внутри нее отреагировало слишком резко. Появилось волнение, которому она совершенно не была рада.
– Вообще-то, я готовлю завтрак, если ты не заметил, – кивнула она на сковороду, в которой жарились яйца.
Сегодня Зоя решила сделать глазунью, как у мамы, когда сверху яичница выглядит будто вкрутую, но внутри каждого глазка сохраняется вкусная жижица. Но вид у Морозова был такой, что пришлось составлять сковородку.
– Имей в виду, что завтрак будет испорчен по твоей милости, – на всякий случай предупредила она.
На это Морозов ничего не ответил и, кажется, даже не слышал ее. С минуту он о чем-то думал, прежде чем посмотреть на нее и заговорить.
– Можешь… собирать свои вещи и ехать домой, – голос его отчего-то стал хриплым, и он даже закашлялся.
– А… почему?
Зоя не понимала, что именно он хочет ей сказать. Откуда взялась эта подавленность, что отчетливо сквозила в его взгляде? Что опять она сделала не так, и почему за это не последовало уже привычное наказание?
– Потому что ты свободна, – дрогнули уголки губ Морозова.
Он вроде как хотел улыбнуться, но передумал. И взгляд его стал отстраненным.
– В смысле, свободна?
Естественно, смысл фразы был понятен Зое, но в голове не укладывалось, что такое вообще возможно.
– В самом прямом. Больше я тебя не буду удерживать ни здесь, ни где-то еще. Никаких правил, наказаний… ничего.
